— А по городу открытка долго идти будет?
— Двое суток максимум, — механическим голосом отчеканила девушка. — Отправите сегодня, сегодня и дойдет. В конце рабочего дня выемка будет.
— Тогда можно мне вот эту? — Указательный палец постучал по стеклу, под которым на листе плотного картона улыбающийся пухлощекий медведь протягивал кому-то огромный букет цветов. Скачущие буквы складывались в те слова, которые он всегда говорил младшей сестренке в этот день: «С днем рождения!»
— Конечно, можно. Двадцать два пятьдесят четыре с вас…
Пока уставшая девчонка пробивала чек, Герка быстро нацарапал на обороте адрес. Не удержался, черкнул в самом низу: «Люблю тебя! Брат Герка». Неуверенно помялся, не зная, то ли бросить открытку в почтовый ящик, то ли передать девушке за стойкой. Оператор быстро решила его дилемму, проворно выхватив картонку.
— Давайте уже, — беззлобно проворчала она. — Если больше ничего, тогда не задерживайте очередь.
Маленький кусок плотной бумаги, перейдя из рук в руки, будто бы протянул ниточку, соединяющую две жизни Герки Воронцова: старую — привычную, постоянную, в чем-то скучную, но безопасную, и новую, наполненную приключениями, переживаниями и стрессами. Связь эта, пока еще некрепкая, тонкая, тем не менее, придала юноше сил, вернула уверенность. Наглядно доказала, что старая жизнь не исчезла, а просто оказалась временно недоступной, как сотовая связь для путешествующего на поезде абонента. И он, Герка, способен сделать так, чтобы возвращение в привычное русло произошло как можно быстрее. Надо только…
— …выбрать лотерейный билетик?
— Чего? — Воронцов удивленно уставился на обратившегося к нему пожилого мужчину.
— Говорю, не поможете мне выбрать лотерейный билетик? Каждый месяц, как пенсию получаю, обязательно беру один билетик — хочу миллион выиграть!
Несмотря на обилие морщин на лице, подобно кольцам древесного ствола отпечатывающих прожитые годы, выглядел мужчина довольно молодо. Герка не сразу понял, что дело здесь не только в крепкой, подтянутой фигуре, лишенной даже признаков старческой немощи, но и во внешнем виде незнакомца. Ярко-оранжевые штаны и обтягивающая черная футболка с портретом Пламенного Че гораздо больше подошла бы подростку, ну, скажем, внуку этого господина. На ногах — Герка не смог сдержать улыбку — на ногах мужчины красовались не туфли, не сандалии, а кеды. Точно такие же, как у самого Воронцова, только менее потасканные. Все это, вкупе с выкрашенными в черный цвет ногтями, огромными перстнями, унизывающими практически все пальцы, стильной седой бородкой и поднятыми на макушку модными солнечными очками, превращало обычного старикана в инопланетянина. Он был подобен неформалке Лиле — слишком пестрый для мира провинции. Слишком иной.
— Ну так как, поможете? Мне-то вечно не везет… а у вас, я вижу, рука счастливая!
Сборщик? Герка мучительно искал хоть какое-то подтверждение своим подозрениям. Ведь говорила же Лиля — сам, мол, научишься, если раньше не помрешь. Не помер ведь? Факт! А вот различить угрозу по-прежнему не умел. Мужчина, несмотря на экстравагантный внешний вид, просто излучал добродушие и жизнерадостность. В конце концов, не станет же он убивать Герку прямо посреди почты, на виду у…
— Федор Михалыч, опять вы мне очередь задерживаете? — Оператор с картинной суровостью сдвинула аккуратно выщипанные бровки. На стойке перед собой девушка разложила веер билетов мгновенной лотереи. И именно естественность ее поведения, обыденность, которую не смог бы повторить даже самый талантливый актер, помогли Гере решиться.
Он наугад ткнул пальцем куда-то в середину и, круто развернувшись, вышел на улицу. Медленно прикрываемая доводчиком дверь еще не успела отрезать юношу от пыльной прохлады почтового отделения, как изнутри раздался полный счастливого неверия крик. Едва не слетев с петель, дверь вновь распахнулась, и эксцентричный старикан, повиснув на перилах, заорал вслед уходящему Воронцову:
— Пятьдесят тысяч! Пятьдесят, етить твою душу! Я же говорил! Я же вам говорил, что вы счастливчик?!
Опасаясь, что старик бросится его благодарить, Герка свернул за угол здания, поспешив скрыться во дворах. Он все еще не до конца разубедился, что тот не сборщик. Конечно, было бы неплохо выпросить у него какой-нибудь процент, свою пусть небольшую, но долю. Тогда можно будет заплатить за прожорливых судиц… За размышлениями Герка не заметил вздувшуюся асфальтовую кочку, коварно подставившуюся прямо ему под ноги. Не успев восстановить равновесие, Воронцов растянулся в полный рост, больно ударившись руками и содрав кожу на локтях.
— Счастливчик, бл…дь! — в сердцах выругался он, пытаясь вернуться в вертикальное положение. Однако на время оставил эту затею, когда взгляд его упал на бесхозно валяющийся посреди дорожки кошелек. Дорогое кожаное портмоне, разбухшее от купюр, словно нерестящийся лосось от икры. Сообразив, что он уже несколько долгих секунд стоит едва ли ни на четвереньках, Герка подался вперед, спешно хватая нежданную добычу. Воровато оглядевшись и не заметив никого в окрестностях, он быстро проинспектировал содержимое кошелька. — И правда счастливчик, — завороженно выдохнул он наконец.
* * *
— Говори, пидор, где ты его высадил?! — брызжа слюной, шипел Близнец Семка.
Сидя верхом на грузном водителе «УАЗа», он плотно прижимал того к земле. И вот что странно — взрослый, крупный мужчина не мог сбросить с себя карлика, как ни старался. Лишь приподнимал плечи, пытаясь освободить руки, да сучил ногами.
— Ты руку-то убери, — сочувственно посоветовал Скоморох.
Семка недоверчиво поглядел на свою широкую ладонь, запечатывающую рот водителя. Выругавшись, карлик вплотную наклонился к лицу мужчины.
— Заорешь — глотку перережу! Усек, паскуда?
Мужчина тут же перестал сопротивляться и быстро закивал, насколько позволяла удерживающая его ладонь. Освободив ему рот, Близнец повторил вопрос:
— Где ты его высадил? Быстрее скажешь, целее домой поедешь…
— У библиотеки! — сквозь всхлипы ответил водитель, сразу сообразивший, о ком идет речь. Теперь он едва не плакал от своей мимолетной доброты. — У библиотеки их выбросил и сразу же уехал! Я ж не знал…
Чего именно он не знал, мужчина не знал тоже. Просто чувствовал, что совершил нечто, разозлившее этих ребят, и спешил исправиться.
— Их? — Скоморох с надеждой подался вперед. — Ты сказал «их»?
— Да-да! — Мужчина вновь часто-часто закивал. — Парень с девчонкой, хиппи чертовы! Обоих возле библиотеки выбросил!
— Ты слышал? — спросил Скоморох подошедшего Оба-на. — К Швецу подались!
Старший сборщик многозначительно кивнул. Он слышал все до последнего слова, и услышанное в корне меняло дело. С одной стороны, Швец — фигура авторитетная, беглецов за здорово живешь не отдаст. С другой — появилась реальная возможность вернуть расположение Хозяина, и ради этого Оба-на готов был тягаться хоть со Швецом, хоть с чертом-дьяволом!