— Подпалят? — Жотон пучил глаза.
— А ты что думал…
— Лошадей наших увели, — сказал Горр. Он, уже полностью снаряженный, собравшийся, стоял у окна и следил за всем, происходящим на улице. — Их там тридцать восемь человек. Это лишь те, кого я вижу.
— Ну ничего себе, — присвистнул Ирт.
— Вляпались, да? — Глеб тряс головой и брызгал в лицо водой. — Крепко вляпались?
Растерянная Фива следила за мужчинами, недоверчиво посматривала на Глеба — неужели это действительно Богоборец?
— Может, они меня не тронут? — Дарил просительно улыбался, заглядывал в лица недавних сотрапезников. — Берите моих воинов, они хорошие бойцы! А я… Я за подмогой! Может, не тронут?..
— Они уже троих не тронули, — угрюмо сказал Ирт. — Там, лежат на дороге. Со стрелами в спинах. Твои земляки, уважаемый.
— Но вы же одолеете их? Вы справитесь?
— Богоборца спроси…
Глеб хлопал себя по щекам и пыхтел.
Пиво из особого запаса было забористое.
А мысли одолевали вялые, тусклые: может, вот так вот все и закончить? Стоит ли барахтаться, пытаться чего-то? Выйти сейчас к этим людям, попереть на них тупо — и упасть, утыканный стрелами. И больше не думать ни о чем, ни о чертовой судьбе, ни о своей сущности, ни о человеческом разуме и старых воспоминаниях…
— Мы справимся? — Толстый торговец по прозвищу Брюхо схватил его за руку.
— Так что будем делать, Глеб? — спросил Ирт, заглядывая ему в глаза. — Время выходит…
Они все ждали от него какого-то решения. А у него в голове варилась непонятная каша-размазня.
И злости не было — той злости, что заряжала его силой. Не было чувства опасности — лишь апатия и безразличие одолевали.
Такая вот апатия пьяных и губит, подумал он. Полезет нетрезвый человек купаться, упадет в воде — а подниматься не станет.
Он дернул себя за волосы, потянул вверх.
На него смотрели недоумевающе. И ему хотелось спросить: «Чего вылупились?»
Хотелось сказать: «Никакой я вам не Богоборец! Тоже мне, нашли Спартака-Ульянова, защитника всех угнетенных!»
Выругаться хотелось.
— Эй! Богоборец! — Стрела пробила тряпку, что занавешивала окно, вонзилась в стену, задрожала. И голос, что прилетел с улицы вместе со стрелой, тоже дрожал — от напряжения. — Мы знаем, ты там! Выходи без оружия, и мы тебя не тронем!
— Они нас боятся, — сказал Глеб и ухмыльнулся.
— Если добром не выйдешь, мы подпалим харчевню!
Охнул Жотон, побледнел еще больше — пепельный стал.
— А кто вы такие?! — рявкнул Глеб.
— А не все ли тебе равно?
— Нет, — оскалившись, негромко сказал Глеб. — Мне не все равно. — И сделав шаг к окну, прокричал: — Чего вам от меня надо?! Езжайте своей дорогой!
— Мы уже приехали! Выходи! Не тяни время!
Еще одна стрела пропорола влажную ткань. Глеб перехватил ее в воздухе — словно муху поймал — и сам этому удивился.
Стрела была с широким наконечником. Такие часто используют для охоты на крупных травоядных животных — глубокие порезы обильно кровоточат, и жертва постепенно теряет силы. Охотнику остается лишь выследить ее и, если нужно, добить.
Глеб сломал древко в кулаке, швырнул стрелу в угол.
— Они охотятся на меня!
Они охотились на него, словно на какое-то травоядное животное.
А он только что ел мясо.
— Так что будем делать, Богоборец? — в очередной раз спросил Ирт.
— Выйдем, — ответил ему Глеб. И крикнул в окно: — Я выйду!
Он повернулся к товарищам:
— Вы готовы?
— Да, — сказал Ирт. Горр кивнул, Фива решительно поднялась на ноги, сгребла со столешницы взрывоопасный горох, ссыпала в карман. Дернула пояс — и он развязался, вмиг обернувшись пращой.
Глеб уважительно глянул на девушку. На всякий случай спросил:
— Ты с нами?
— Это вы со мной! — фыркнула она.
— Что будешь делать?
— Разметаю лучников.
Глеб кивнул:
— Хорошо. Мы тебя прикроем.
Она пожала плечами, словно сомневалась в надобности такого прикрытия. Достала из сумки глиняный катыш размером с гусиное яйцо, вложила его в пращу.
— Мы с тобой, Богоборец, — окрепшим голосом неожиданно сказал Дарил, и три его воина шагнули к двери. А сам он перевернул ближайший стол, ударами ноги отломал ножки, закрылся овальной столешницей как щитом. Утконосый счетовод встал за спиной торговца. В левой руке он держал десяток ножей, взятых у Жотона Кулинара, — обычных, столовых, но с острыми концами.
— Ты не думай, — сказал Дарил, — я обузой не стану. Я же местный. И в молодости ох как любил драться!
— Но как же твое дело? — спросил Глеб.
— Как-нибудь, — проворчал Дарил. И кивнул на окно: — Это ведь тоже мое дело… — Он подкинул, перехватил безногий стол и, уже направляясь к выходу, пробормотал: — Эх, будет что людям рассказать…
4
Глеб вышел первым — через окно. Он отвлек на себя внимание врага, он притворялся более пьяным, чем был на самом деле, он кричал и ругался, но пока не выдавал своего намерения напасть.
До тех пор, пока из дверей харчевни не вывалился Дарил со щитом, прикрывшим весь отряд.
И тогда Глеб перешел в наступление. Он взмахнул копьем, почувствовал на конце древка знакомую тяжесть и, внутренне возликовав, швырнул во врагов огненный шар.
Лучники выстрелили — один единственный раз.
Глеб увидел движение стрел — и даже пересчитал их. Три стрелы он сбил копьем. От пяти легко увернулся. А одну поймал зубами и перекусил.
Еще четыре стрелы улетели в сторону толстяка Дарила. Они воткнулись в столешницу, и сухой стук словно послужил сигналом — с крыльца на землю спрыгнула Фива, вмиг раскрутила пращу, послала снаряд точно в строй лучников. Гулкий хлопок, вспышка — и строй развалился.
Глеб захохотал и кинулся на врагов…
Потом он не мог толком вспомнить, долго ли продолжался этот бой, и как все происходило. Мелькали перекошенные лица, черепа-маски; сверкало оружие и доспехи, брызгала неестественно яркая кровь. Светилось, разбрасывая искры, копье, метало порой огненные шары, но все больше кололо, било, резало — оно было как дополнительная конечность, и бесшабашный Глеб выделывал такие трюки, до которых трезвым и не додумался бы. Он прыгал по головам противников, бил их ногами, выкидывал копье перед собой и летел вместе с ним — это было похоже на кино про древних китайских героев.
Иногда Глеб замечал товарищей: они держались кучкой. Здоровяк Дарил ворочал тяжелой столешницей, сшибая Двуживущих, защищаясь от их ударов, Фива точными щелчками метала в лица врагам взрывающиеся горошины, Ирт и Горр прикрывали ее, а на флангах орудовали топорами малорослые гномы в длинных — до колен — кольчугах и человек в кожаной куртке, обшитой металлическими пластинками. Им всем приходилось туго, и если бы не Богоборец, Двуживущие смяли бы их и растерзали в считанные секунды.