Дульбекко и Мрожек. Итальянец и поляк. Оба веселые, шумные, жизнерадостные. Одному тридцать пять, другому тридцать три. У одного сын, у другого дочь. У обоих – жены.
Теперь вдовы.
Лейтенант будет писать им письма. Я ему не завидую.
Сколько еще придется ему написать таких писем?..
Мы прошли через лес, наводненный экстеррами. Эти твари лезли отовсюду. Они отлично слышат, так нам говорили на лекциях, и мы своей стрельбой не столько распугивали их, сколько приманивали.
Мы – наживка.
Так и было задумано?..
У нас шестеро раненых. В том числе сержант Хэллер.
Я заметил еще в лесу, что с ним что-то не то. Когда мы, уничтожив большую часть экстерров, двинулись дальше к вершине, сержант еще шел сам и нас подгонял своей руганью. А потом он упал.
Все подумали, что он просто запнулся. А он дергался в траве, пытаясь подняться. И не мог.
Его контузило почти в самом начале боя – одна из мин упала слишком близко. Его ударило взрывной волной и задело осколком. Но он держался, пока мог. Он и сейчас держится: слабым голосом требует, чтобы его развязали, помогли подняться. А мы его не связывали. Незачем. Он сейчас не владеет своим телом. Он беспомощен, как ребенок. Впрочем, лексикон у него совсем не детский.
Всех раненных лейтенант решил оставить здесь – на голой горной макушке, откуда отлично простреливаются окрестности, и где сейчас разворачивает свои орудия минометная батарея.
У них отличные тягачи! Маленькие, проходимые, мощные, они могут преодолевать завалы и могут расчищать дорогу – настоящее чудо техники.
Они вообще вооружены лучше нас. Один из минометчиков показал мне «Форель», самонаводящуюся реактивную мину – я эту штуку видел только на картинках. Длиной в полторы ладони, толщиной в ладонь, она сама срывается с места, заметив цель, и дотла сжигает любого экстерра в считанные доли секунды.
Нам бы пару десятков таких мин, и, кто знает, Дульбекко и Мрожек, возможно, были бы живы.
Но мы обходимся стандартным десантным оружием.
И, слава Богу, теперь у нас есть патроны. Минометчики поделились, лейтенант договорился. У них на тягачах целый арсенал…
Кажется, лейтенант встает.
Что? Пора идти?
Да. Пора.
Все!
Поели. Отдохнули. Сдали раненных.
Сейчас двинемся дальше.
К самому логову.
На всякий случай я решил оставить этот дневник сержанту Хэллеру. Если со мной что-то случится, он знает, куда его отослать.
Туда, где меня ждут.
Тем, кто меня любит.
Дождь перестал.
Мокрые тяжелые ветки дружески хлопали по бронепластику, приветствуя людей и тут же их провожая. Притихшие деревья вздрагивали, кропя чистой водой на шлемы бойцов. Лопались под ногами гнилые валежины, тихо похрустывала прелая листва.
Лес был искорежен и переломан. Истекали смолой поверженные сосны. Завивалась локонами береста опрокинутых берез. Дрожали выкорчеванные осины. Земля была изрыта обугленными оспинами бомбовых воронок.
– Тихо как, – сказал кто-то, вздохнув.
Они двигались единой группой, сосредоточенные, внимательные, настороженные. До точки Сигма было рукой подать. А значит они находились на вражеской территории.
В тылу врага…
– Лейтенант, мы успеем дойти до места затемно? – спросил Цеце.
– Да.
– Надеюсь, мы там не задержимся надолго?
– Не знаю.
– Я бы не хотел провести в этом лесу целую ночь.
– Я тоже…
Они разговаривали на-равных, и некому было одернуть солдата – сержант Хэллер остался с другими раненными.
– Сдается мне, всех экстерров с этой горы мы перестреляли на противоположном склоне, – сказал Рыжий. – Когда поднимались.
– Ты поменьше болтай, – сказал Гнутый. – И следи за своим сектором.
– Тихо! – прикрикнул на расшумевшееся отделение капрал Некко. Кажется, он пришел в себя после приступа паники.
– Слушай, капрал, а ведь ты, пожалуй, нас всех спас, – сказал Зверь. – Что случилось, не хочешь рассказать?
– Нет, – буркнул Некко, выдержав паузу.
– Как ты их обнаружил? – не отставал Зверь. – Ты их увидел? Услышал? Унюхал?
– Я просто предугадал, что случится через несколько секунд. Вот и все.
– Предугадал? Занятно.
Какое-то время они шагали молча, думая каждый о своем.
Павел вспомнил пугающий крик Некко и невольно поежился; вспомнил, как полезли из-за деревьев первые экстерры, и сама по себе загрохотала, задергалась в руках ожившая штурмовая винтовка. Потом припомнил, как он двумя точным очередями распотрошил двух тварей, едва не зацепив Шайтана, и в очередной раз подивился своему везению.
Или же это было не просто везение?
Может быть, все дело в биоактивации? Какая-то из прививок ускорила его реакцию.
Вполне возможно.
По крайней мере, они на ногах уже несколько часов, за это время был проделан трудный путь, а он давно забыл об усталости. Словно второе дыхание открылось, и уже не закрывается.
Тоже биоактивация? Что там доктор говорил по этому поводу?
«…Можете забыть про усталость и одышку. Теперь ваш организм будет получать столько кислорода, сколько ему потребуется…»
Естественный допинг.
Вирус, вырабатывающий гемоглобин.
Симбиоз…
– Слушай, Курт, – вновь заговорил Зверь.
– Да? – Немец закрутил головой, пытаясь найти того, кто к нему обращается.
– Смотри, куда велено, – сердито приказал ему капрал Гессе, недовольный своим неуклюжим солдатом-новичком.
– Это я, Курт, – Зверь похлопал немца по плечу. – Я – Эмберто.
– А! Да! Что?
– Помнишь тот бой, из-за которого меня разжаловали?
– Конечно.
– Ты ведь тоже почувствовал что-то.
– Да.
– Предугадал, как и Некко сегодня.
– Да.
– Предупредил.
– Да.
– Черт возьми! Как вам это удается?
– Не знаю.
– Отставить разговоры! – Всем показалось, что это подал голос сержант Хэллер, невесть как оказавшийся здесь. Но это был лейтенант. – Будьте внимательней, – сказал он, сбавив тон. И добавил тихо, словно извинялся: – Враг рядом…