— Ну, не знаю. Это просто есть — и всё. Всё что-то значит. Так мир устроен. Ведь не только Художник и твой альбом с картиной, ты же почему-то ещё оказалась здесь, на берегу, задолго до рассвета…
— Я хотела уехать с немцами. По их делу. Только они меня не взяли, — неожиданно для самой себя призналась Тина.
— Значит, их дело — не твоё, — спокойно отозвался Ловец. — У тебя другое дело, и оно — здесь.
Тине вдруг отчего-то стало хорошо и легко. Так, что она даже рассмеялась. Если всё что-то значит, тогда… тогда получается…
— А куда же мы пойдём? — спросила она.
Ловец задумался.
— Можно пойти к Жадине в пещеру, — наконец сказал он. — Там теперь пусто, да и разобраться надо, наверное…
— Какое смешное имя, — улыбаясь во весь рот от прихлынувшей радости, сказала Тина. — Он и вправду такой жадный? А почему пусто? Где он сейчас?
— Жадину убили, — сказал Ловец. — Его застрелил один дядька из тех, что в посёлок приехали.
Тина захлопнула ладонями улыбающийся рот и с размаху села на тёплый плоский камень. А потом съёжилась, подтянув колени к груди. Ей захотелось стать маленькой крупинкой, закатиться куда-нибудь и ничего не видеть, не слышать.
Ловец остался стоять. Он очень серьёзно смотрел на неё сверху вниз. Удивительно, но глаза у него были точно такие же, как у самой Тины. Зелёные с коричнево-золотистыми крапинками…
— Но этого просто не может быть! — воскликнула Тина. — Вы не можете так жить!
— Живём, однако, — пожал плечами Ловец. — Странно даже, что ты не понимаешь. Каждый человек — остров. На нём деревья растут. Или скала с лишайниками. Грибы могут быть, если повезёт. А вокруг — вода. Или болото. Вот так. Художник — отдельный остров. И я — тоже остров. Жадина был… Он, видишь, всякую всячину собирал…
Лаз в пещеру открывался прямо в песчаной осыпи, за кривой сосной. Если сидеть на корнях, можно любоваться морем. Тина представила, как неведомый Жадина (а может, это была девочка?) мечтал здесь вечерами… или на рассвете…
Чтобы не думать об этом, она быстро полезла внутрь. Там было почти темно, но Ловец скоро нашёл керосиновую лампу и зажёг её. Пещера оказалась довольно большая, сухая и чистая, усыпанная песком. В дальнем углу тихонько журчал родник, обложенный ровными камешками. Тина напилась холодной воды и медленно прошла вдоль ряда больших и маленьких коробок. Трогать ничего не хотелось. В стенах, где позволял грунт, было устроено что-то вроде ниш. В каждой что-то лежало. Аккуратные бумажные свёртки, полиэтиленовые пакеты…
— Жадина раньше беспризорником был, — объяснил Ловец. — Ночевал в канализации, в таких туннелях под городом. Там и привык, что любая штуковина однажды на что-нибудь пригодится. Чтобы использовать или на что-то сменять… Ему хотелось, чтобы всего много было… Правда, еды здесь, скорее всего, уже нет. Консервы и муку Жук с Букашкой забрали…
— Ты их знаешь? — быстро спросила Тина.
— Пока нет. Узнаю, может быть, — непонятно ответил Ловец и в свою очередь спросил: — Ты голодная?
— Нет, совсем нет, — замотала головой Тина и тут же, к стыду своему, почувствовала, что ужасно хочет есть.
— У нас многое изменилось, когда Родион и Дезире с Федорой придумали Зов.
— Что такое Зов? И Дезире… с кем? С Фёдором?
— Ну, можно и так сказать…
— Не поняла. Всё-таки Фёдор или… Федора?
— И так и так можно. Он гермафродит, понимаешь? Иногда Федора, иногда… только не Фёдор, а Феодор. Он обычно сам говорит, кто он сегодня, по настроению. Вообще-то, Феодор уже раньше, ещё когда в детдоме жил, много чего умел. Мог позвать родителей, которые своих детей бросили, и всё такое… Но это получалось не всегда к добру, сама знаешь, какие родители у детей из детдома, которые их бросают, а он ещё маленький был, не понимал и расстраивался…
— А почему же он… она… своих родителей не позвала?!
— Некого звать было. Феодор действительно сирота. У него все умерли.
— А потом?
— Потом он стал с Дезире жить. Дезире старше, умнее и вообще…
Ловец не договорил, и Тина поняла, что с (этой? этим?) Дезире отношения у Ловца по крайней мере непростые. Она знала, что это имя по-французски означает «желанная». Или «желанный». В зависимости от одной буковки на конце. Тину так и подмывало спросить, мальчик Дезире или девочка, но она прикусила язык. Рано или поздно выяснится само.
— Жадина дружил с Феодором. Даже иногда давал ему что-нибудь посмотреть из своей коллекции. Феодор теперь всё время плачет. А Дезире хочет отомстить.
— Кому? — спросила Тина. — Тот человек, Аркадий, сам в шоке. Он не хотел убивать, он в лес сдаваться ходил! Только и повторяет: «Я ребёнка застрелил, я ребёнка застрелил!» Слушай, Дезире у вас главный? Он что-то решает?
— Нет, у нас нет главных. Я не знаю. Всё само собой как-то идёт…
— Можно мне увидеть Дезире? — решительно нахмурилась Тина. — Поговорить с ним? Ты же сам сказал: всё что-то значит! Если уж я попала к вам из посёлка, наверное, этим надо как-то воспользоваться…
— Думаю, ты права, — медленно проговорил Ловец. — Сегодня останемся здесь, мне нужно кое-что доделать… Пойдём завтра. Ты действительно хочешь?
— Да. А где живёт та девочка, Вещь? Она придёт сюда, к нам?
— Нет, вряд ли. Вещь быстро устаёт от общения.
Тина кивнула:
— Я заметила. А почему у неё такое странное имя?
«Тоже не просто так, к гадалке не ходи…»
— Когда она жила в семье, она была вещью, — сказал Ловец. — Во всяком случае, она так чувствовала. У них было много всяких других вещей: машины, квартиры, дома, акции… ну и ещё она. Она должна была быть красивой, правильной, дорогой… вроде куклы… короче, вещью, которую типа положено иметь во всякой приличной семье. Только породистые собаки во дворе дома отличали её от шкафов и нарядов. Поэтому она теперь почти не умеет с людьми, но зато хорошо ладит с птицами, морем, деревьями… Сейчас я пойду, а ты подождёшь меня, ладно? Можешь пока разобрать коллекции Жадины, чтобы не скучать… С ними всё равно надо что-то делать, он никого к ним не подпускал, но теперь, по-моему, он бы даже порадовался, что оказался прав и что-то из этого добра кому-нибудь да сгодилось бы…
— Может, будет правильно, если всё это достанется Феодору? — предположила Тина. — Ведь Жадина был его другом.
— Дезире Феодора сюда не пускает, — объяснил Ловец. — И правильно делает, кстати. Он ведь не может не звать… А здесь всё так напоминает про Жадину… Если Феодор не сумеет остановиться, он, чего доброго, и сам… Так я пошёл? Ты не беспокойся, никто сюда не войдёт.
— Да, конечно. Только… только сначала скажи мне: что умеет Дезире?
«Мстить на расстоянии… Вызывать огонь… Убивать взглядом…»