Так же появились новости о местонахождении Грома Восьмого. Добравшись до линии фронта и поняв, что война с Севером вроде как не состоялась, он, захватив оттуда бывших наложниц вместе с их мужьями, вновь поспешил обратно в столицу Чагара. И уже имелась предварительная договорённость с орлами, что те в ближайшие дни отнесут первый десяток самых красивых женщин планеты в Шулпу. Отыщется ли Менгарец или нет, а всё равно наложниц решили пропустить через «омолодитель», чего бы это ни стоило.
Из Цензорского княжества доставлены два лучших музыканта, которые стали обучать чагарских специалистов известным им от человека со звёзд мелодиям и маршам. Но, как оказалось, сами приехавшие были удивлены тем дирижёрам Радовены, которые уже давно раскручивали и пользовались подобными мелодиями. Из того же княжества ожидают два корабля со станками, которые вот-вот зайдут в главный порт Чагара.
Император Юга, Оксент Второй, таки разгромил предателей, рыцарей из княжества Керранги. Но после этого не пошёл, как ожидалось, войной на своего вассала, монарха королевства Ранель, который увёл у него красавицу Катрин. Выжидал, по непонятным причинам.
Также прибыло три новых корабля из Шулпы, доставивших первые образцы многочисленных товаров, которыми собирается торговать Союз Разума, объединённое имперское образование, стоящее у руля власти континента Шлём.
Ну и коротко о поиске принцессы: ищут!
Больше слов на языке свиста на эту тему не последовало.
А загрустивший Виктор побоялся спрашивать и уточнять дополнительно.
Только вглядывался жадными глазами в возникший на горизонте и стремительно приближающийся город. Вот уже мелькает почти рядом огромное пятно водохранилища, ограниченного дугой восстановленной дамбы. Вот уже видны пригородные посёлки и крестьянские фермы. Вот – раскинувшиеся огромным рыночным табором съехавшиеся к столице торговцы. А вот и живые заслоны из стражников, просеивающих каждого выходящего из распахнутых ворот человека.
И опять сердце кольнула тревога, при взгляде на огромную толпу и растекающиеся по многочисленным дорогам ручейки людей. Их было такое количество, что возникало мимолётное убеждение, что злодеи могут ускользнуть.
«Так что если подключаться к поискам, то почему бы не здесь?» – спросил сам себя Виктор и передал просьбу Альири опустить его на землю. Сделали они это на краю посёлка, обрамлявшего площадь перед крепостными воротами, и большого ажиотажа своим появлением не вызвали. Кажется, народ был сильно обеспокоен своими проблемами, да и в последнее время орлы в районе столицы только и носили разных посланников или эмиссаров с места на место. Да и сама посадка произошла буднично и неинтересно, орёл снизился, человек коснулся ногами земли, да так и пошёл в сторону ворот. А катарги опять взлетел в небо, где и завис, наблюдая.
Маршрут Менгарца словно сама Фортуна прокладывала. Он пересёк две дороги, протолкался через три столпотворения, всюду внимательно присматриваясь, и вышел на левый фланг растянувшегося в длину дозора из военных охранников. Там немножко походил туда, сюда, всё подмечая, но и собой сумев привлечь внимание нескольких стражников. Двое уже отделились от общей цепи и двинулись в его сторону, когда с самого края оцепления послышалась какая-то непонятная ругань, грозящая перерасти в скандал. Правда, тут же всё перекрыл командирский голос одного из офицеров, и перебранка завяла, так и не начавшись.
Но Виктор двигался в ту сторону, словно ноги его вели сами по себе. И никак не мог понять, что его так дико и остро насторожило в увиденной сцене: двое мужчин, катящих за собой на двух оглоблях здоровенную арбу; следом за ними крестьянская телега, пустая, но сразу с тремя возницами женского пола; неопрятная бабка, катящая перед собой несуразную коляску с ребёнком, последний писк моды на любой из улиц столицы; воин в шлеме с открытым забралом, ведущий в поводу коня, на котором в седле восседает закутанная в шелка дама; и сразу шестеро разнопланово одетых личностей, как раз проходящих тщательный осмотр. А чуть в сторонке офицер, отчитывающий кривящегося от досады молодого курносого воина:
– Ты бы только знал, насколько подобные бабки вредные и противные! – донеслись последние слова офицера. – Связаться с такой – опозоришься, как последний лавочник! Ты понял?
– Так точно! – отвечал юнец, пытающийся, тем не менее, отстоять свою позицию: – Но всё равно старуха слишком странная! Зачем ей дурманящие цветы возле ребёнка? И почему ребёнок всё равно продолжает плакать, хотя должен спать, как паралитик?
– Ты что, не понял, солдат? – начал сатанеть офицер, хотя и кричал шипящим шёпотом. – Дали тебе бляху, пропускай! Нечего очередь создавать! Думаешь, до бунта далеко при таком столпотворении?!
А Менгарец уже во все глаза присматривался к неспешно удаляющейся старухе. В ней и в самом деле многое было неправильно. Его так и подмывало вначале поинтересоваться у молодого воина, что произошло, прежде чем самому метнуться и всё проверить. Поэтому он обратился к офицеру:
– Помолчи! – И сразу же к воину: – А тебя как зовут?
– Рядовой Биан, господин! – чётко отрапортовал курносый, догадавшись по расширенным от узнавания глазам офицера, что к ним подошла очень важная персона.
– И чем тебе, Биан, не понравилась та бабка? Куда она и откуда?
– Да потому что слишком уж старая, господин. Говорит, что больную внучку к целителю возила… А почему не мать? И почему коляска выглядит такой тяжеловесной?
Как ни старался Виктор неотрывно смотреть за удаляющимся существом с коляской, всё равно не удержался, чтобы окинуть молодого бойца уважительным взглядом:
– А что за цветы там лежат возле ребёнка?
– Сонные мальвы. Их и в самом деле целители порой дают для лучшего сна детям. Но, как я помню, ребёнку и одного хватит для крепкого сна, а эта девочка чуть ли не всё время плачет…
– Плачет?!
– Ваша св… – попытался вклиниться в разговор прекрасно узнавший подошедшего офицер, но был оборван на полуслове нетерпеливым взмахом ладони и коротким словом «Молчать!». После чего Менгарец дал команду на диво сообразительному и всё замечающему Биану:
– Ну-ка, мо`лодец, беги вон там за домами, и останови старуху второй раз у того перекрёстка. Главное, отвлеки её внимание на себя и постарайся, чтобы она ещё и при мне заговорила. А я незаметно подойду к ней сзади. Шлем и щит оставить! Бегом!
И сам, напомнив офицеру, чтобы тот ни во что не вмешивался, поспешил за подозрительной старухой. И чем больше сокращал расстояние до неё, тем больше убеждался в обоснованности подозрений глазастого бойца. На вид вроде как старая и неопрятная женщина, но всё равно некую мягкую, звериную грацию в походке скрыть никак ей не удавалось. Хоть она и шла, покачиваясь, как гусыня, и несуразно припадая на обе ноги.
Коляска, которую для перевозки детей запустил в производство сам Виктор более полутора лет назад, и в самом деле катилась слишком тяжеловесно. Сделанная на независимых подвесках, она отличалась мягкостью хода, но всё равно инерция качения просматривалась слишком уж чрезмерной. Словно внутри не годовалый ребёнок, а некто лет десяти. А то и больше…