От изобилия сложных слов глаза Донгара моментально остекленели.
— И никакой безграмотный мошенник с бубном просто не может взять под контроль нашу работу… — продолжал разоряться жрец.
Аякчан захохотала.
— Не может! — сгибаясь пополам в приступе больше похожего на истерику смеха, выдавила она. И ткнула пальцем в ползающих по двору сонных пчел, в которых больше не осталось ни искорки Рыжего пламени. — Накачивать несчастных зверушек черной водой, пока их распирать не начнет, — это у вас называется новейшими достижениями!
— Этот метод признан бесперспективным! Мы взяли за образец взаимодействие жриц с Голубым огнем и вселяем Рыжий огонь в тела экспериментальных животных. Откуда вы вообще знаете о наших методах? — совсем испуганно завопил жрец.
— А потом приходит необразованный шаман и в два удара бубна вышибает духов Огня из вашего творения! — продолжала выступать Аякчан.
— Духи — шаманская выдумка! — слабо возразил жрец.
Аякчан бестрепетно сгребла с земли сонную пчелу и сунула ее под нос жрецу:
— А это — обыкновенная пчела! Без капли Огня!
Жрец уставился на пчелу — кажется, ему очень хотелось объявить ее ненастоящей.
— Вы — чурбан, господин жрец! — безжалостно продолжала Аякчан. — Мало того что вы влезли в дела, в которых ничего не понимаете! Но вы еще влезли в них вслепую! Придумали себе идеи: шаманы — мошенники, духов — не бывает… Очень удобная позиция… для духов и шаманов! Можно творить что захочешь, все равно вы не поверите. У вас, с такой полной некомпетентностью, скоро и кто пострашнее красных волков деру даст!
Донгар снова дернулся и испуганно поглядел на Аякчан, словно хотел заставить ее замолчать. Страшное слово «некомпетентность» его напугало, что ли?
— Вы достаточно натворили, жрец Губ-Кин! — властно объявила Аякчан. — Вы тупой, как пень, равнодушный, слепой и глухой, что в своей работе, что… в личных делах. — Аякчан покосилась на Донгара. — И я не позволю вам больше делать что в левую пятку стукнуло, да еще прикрываться именем Храма! А потом будут говорить, что жрицы красный Огонь на Сивир спустили!
— Закроете Буровую? — тоскливо спросил жрец. — И по чьему распоряжению — Ее Снежности или верховных?
— Матери-основательницы! — рявкнула Аякчан.
— Это такая новая должность в Храме? — после недолгого молчания спросил жрец.
— Это самая старая должность в Храме! — процедила Аякчан. И неожиданно добавила: — И я не собираюсь закрывать вашу Буровую!
На нее уставились все — ошеломленные жрецы, Донгар, Хакмар, Хадамаха… Даже сонные пчелы, кажется, глядели на голубоволосую девушку, а между решетками Буровой блеснули круглые глаза духа.
— Вот как это закроешь? Опять взрывать? — она требовательно поглядела на Хакмара.
Хадамаха задохнулся: с Рыжим огнем надо что-то делать, но… устроить здесь второй Сюр-гуд? Он представил, как под Буровой подламываются опоры, она кренится на сторону, как подрубленное дерево, а на ее месте вздымается столб Пламени. Сшибаясь, волны сине-алого Огня борются над тайгой, и сосны вспыхивают коронами Пламени и осыпаются золой. И черное пепелище меж разоренными стойбищами Мапа, Амба, крылатых и людей.
— Нет, — в ужасе выдохнул он.
Хакмар сочувственно дернул плечом:
— М-да-а, тут и без взрывов, с одним Кандой, невесело… Только откуда я знаю: взрывать — не взрывать? Смотреть надо!
— Так смотри! — аж в воздух взвилась Аякчан. — Кто тебе не дает?
— А… кто мне дает? — переспросил Хакмар.
— Я, — торжественно объявила Аякчан. — Это — храмовая собственность, — она махнула в сторону вышки Буровой. — Кто тут может решать от имени Храма? Только я! Ты — черный кузнец. И вот я, жрица Храма, говорю тебе, черному кузнецу, что ты должен разобраться с этим… безобразием.
— Черных кузнецов не бывает, — осторожно вмешался жрец. — Это легенда гор Сумэру, вероятно возникшая при столкновении горцев с прорывами подземного Пламени…
Хакмар молча сунул под нос жрецу свой пылающий меч. Жрец поднял дрожащий палец и попытался дотронуться до клинка. Сдавленно взвизгнул и сунул обожженный палец в рот.
— Огневедение в металлургии! Совершенно новая отрасль! — речь его была невнятной, но звучащее в ней благоговение нельзя было заглушить никаким пальцем. Он поднял на Хакмара восторженные глаза. — Вы — тот самый специалист! Которого нам обещал господин Советник! Мы вас так ждали, так… — И жрец вцепился в Хакмара обеими руками, будто боялся, что отнимут. — Вы из гор Сумэру, да? Мы почти ничего не знаем о южных кланах, наверняка у вас очень, очень прогрессивные методики! У кого вы учились работать с Рыжим огнем?
— У кузнеца Хожироя, в Нижнем мире, — буркнул смущенный Хакмар.
— У них свои учебные заведения? — недоверчиво, но вместе с тем упоенно застонал жрец. — И горцев посылают туда учиться?
— Раньше посылали, — уклончиво ответил Хакмар. — И сейчас… снова начали.
— Вы должны посмотреть наши исследования! — завопил жрец. — Честно говоря, мы там совершенно запутались, такие непонятные, странные результаты, не укладываются ни в одну теорию!
— Теории пересмотреть не пробовали? — поинтересовался Хакмар.
Жрец воззрился на него чуть не со слезами на глазах, как на давно потерянного и вновь обретенного сына:
— Вот вместе с вами и займемся! Такое счастье, что настоящий специалист наконец здесь! Госпожа жрица! — он обернулся к Аякчан, прижав руку к сердцу. — Вы простите, что я на вас накинулся! Я думал, вы нас закрыть хотите, а вы для нас такое большое дело… — Он задохнулся от восторга.
— Я думала, это я на вас так накинулась, — хмыкнула Аякчан.
— Ну пойдемте же, пойдемте… — жрец уже не слушал Аякчан, он тащил ко входу в Буровую своего вожделенного специалиста. — Как вас зовут?
— Хакмар… Мастер Хакмар из клана Магнитной горы, — неуверенно добавил кузнец.
— Мастер Хакмар! — упоенно выдохнул жрец. — Я вам сейчас все, все покажу!
— Погодите-ка… — Хакмар легко высвободился от хватки жреца и шагнул к Аякчан. — Что ты задумала, жрица? — прошептал он, подозрительно вглядываясь в Пламенные очи цвета сапфира.
— Ты умный. Ты все знаешь. И землям, где живут родичи Хадамахи, вред причинять не станешь, верно? Вот и решай: взрывать Буровую или можно оставить здешний Рыжий огонь для твоих горцев. Пусть приезжают, исследуют. — Аякчан приглашающим жестом указала на Буровую, будто предлагала Хакмару роскошный пирог.
— Приезжают, — повторил Хакмар. — Исследуют. — Лицо его прояснилось — он понял подвох! — На храмовую землю? Где жрицы главные?
— А что такого? — Аякчан лукаво покосилась на него из-под ресниц. — Земля — наша, и все, что на ней, — тоже наше, и все, что под ней. Но мы — хорошо, пока что не мы, только я! — готова делиться. Ты хочешь Рыжий огонь для горских кузниц — пожалуйста, вот он! А я хочу, чтобы он не обернулся против моего Храма, ну, и всего остального Сивира тоже — и собираюсь проверять, что вы с ним делаете, ясно?