Люди не верили увиденному. Монетка переходила из рук в руки. Мужчины качали головами, цокали языком.
– Невозможно, - сказал наконец мясник, явно выражая общее мнение. - Такие монеты вышли из обращения давным-давно… И как это получилось, что она пролежала здесь столько времени и никто ее не обнаружил? Уж не девка ли трактирная подсунула нам свое дьявольское золото?
Все взоры обратились на Пенну. Она съежилась. Ни одного дружеского лица. Все смотрят на нее с подозрением, как будто она и есть их самый главный враг.
– Я нашла ее! - крикнула Пенна пронзительно. Ее голос, как ей показалось, прозвучал откуда-то издалека. - Я ее подобрала! У меня сроду не было таких денег!
– Наверное, это золото слуа, - высказался молодой человек с исцарапанными руками. - Смотрите.
Он отобрал монетку у мясника, сжал в кулаке, а когда раскрыл - там оказался лишь комочек глины.
– Как ты это проделал? - спросила Пенна - Магия?
Он покачал головой.
– Я… я каменщик, - ответил молодой человек. И быстро поправился: - Точнее, подмастерье каменщика. Я знаю все, что связано с камнями и землей… с недрами земли. С тем, что таится в ее глубинах… - Его голос зазвучал странно, однако он быстро сменил тон и вполне буднично заключил: - Это не золото, это глина. Она лишь приобрела видимость золота - на время. - Он приблизился к Пенне и добавил ей на ухо: - Ты ведь тоже это ощущаешь, правда?
Девушку окатило жаром его дыхания. Она сильно вздрогнула и отшатнулась от парня.
– Что ты имеешь в виду?
– Не делай вид, будто испугалась, - усмехнулся он вполне дружески. - Мы ведь понимаем друг друга, не так ли?
– Нет, я совершенно не понимаю тебя, - прошептала Пенна, не сводя с него глаз, полных ужаса.
– А по-моему, понимаешь, - спокойно отозвался он. - Впрочем, это не имеет значения. Не хочешь быть искренней - не нужно. Всему свое время. Так ведь говорит Игинуш? Все случится в свое время!
Пенна покачала головой и отошла подальше. Ей было не по себе, хотя темнота перед глазами уже рассеялась.
Отряд «мстителей» начал с того, что обыскал всю таверну, от чердака до подвала, однако там никаких следов нечисти не обнаружил. Затем настал черед соседнего дома и дома, что стоял напротив. Они осмотрели домов шесть, а затем один пропустили и заглянули в следующий.
Хозяева охотно пускали их к себе. Некоторые бледнели при виде вооруженных людей, однако ж держались молодцами. Никому не хотелось, чтобы его заподозрили в пособничестве слуа.
– Вы уж их отыщите, а мы поможем уничтожить, - заверяли добрые граждане Хеннгаля.
Мясник, входивший в дома первым, кланялся и объяснял:
– Они ведь могут так у вас жить, что вы и не заподозрите…
– Смотрите, где хотите, - кланялись в ответ хозяева домов.
Однако обыск не приносил никаких результатов. Пенна не принимала участия в событиях. Просто стояла в дверях и смотрела. Ей даже не было любопытно, хотя раз или два ее душу стискивала самая настоящая зависть: у всех этих людей есть дом, семья, какая-никакая собственность… У самой Пенны не было родных: кем бы ни была ее мать, первое воспоминание девочки связано с одиночеством, голодом, страхом.
Благодаря солдатской жизни Пенна приучила себя относиться свысока к тем, кто обременил свою жизнь имуществом и теперь трясется за нажитые крохи. Но в глубине души она знала, что всегда желала бы иметь то, чем обладают другие и чего никогда не было у нее самой. Дом. Место, которое она могла бы назвать по-настоящему своим.
А теперь, с наступлением чумы, этой мечте, наверное, вообще никогда не суждено будет сбыться.
Что ж, она примет свою судьбу, какой бы та ни оказалась, и ни в коем случае не станет жаловаться. Ее друзьям и воспитателям не будет за нее стыдно.
Внезапно Пенна как будто очнулась от полусна. Она поймала на себе чей-то взгляд, но когда обернулась, то никого не увидела. Однако стоило ей повернуться спиной, как ощущение возвратилось с удвоенной силой: теперь девушка не сомневалась в том, что некто пристально смотрит на нее, спрятавшись за шторами… смотрит из окна.
Между тем «мстители» уже входили в очередной дом.
– Постойте! - крикнула Пенна.
Мясник мельком глянул в ее сторону.
– Что тебе, женщина? Неужели ты не можешь помолчать, коль скоро непрошеной увязалась за мужчинами?
Девушка пропустила обидные слова мимо ушей, сосредоточившись на главном.
– Если уж мы решили обходить дом за домом, то почему пропустили вон тот? - Пенна показала на небольшое двухэтажное строение всего с одним окном на узком фасаде. Этот дом был зажат между двумя другими, гораздо более зажиточными и просторными.
Однако тот, к кому обратилась девушка, не вполне понял, о чем она говорит.
– Пропустили? - Мясник поднял брови. Его лицо приняло высокомерно-негодующее выражение. - По-моему, ты еще не оправилась от своей болезни и продолжаешь спать наяву! Следовало бы тебе оставаться в постели, а не брать на себя мужскую работу… Да кто тебе внушил, дурочка, будто здесь есть еще какой-то дом, который мы якобы пропустили?
– Но он есть! - настаивала Пенна. - Вот же он, прямо перед вами!
– Я не вижу никакого… - начал было мясник в запальчивости, но вдруг осекся. Несколько секунд он тупо смотрел в стену, а затем уставился на девушку. - Действительно - дом… Но мы… ведь уже заходили в него - проговорил мясник полуутвердительно-полувопросительно.
– Нет - произнесла Пенна убежденно. Она стиснула кулаки, мысленно давая себе обещание не торжествовать жалкую победу над мясником и не тыкать того носом в его собственную ошибку. Как можно более спокойно она прибавила: - Мы здесь еще не были! Этот дом мы пропустили.
– Не понимаю, как такое могло случиться! - заявил мясник. К нему постепенно возвращалась его прежняя самоуверенность. - Я не сомневался в том, что мы осматриваем все дома поблизости от таверны, один за другим. В подобных обысках главное - последовательность.
– Однако же в этот дом мы действительно не заглядывали ни глазком, - сказала Пенна.
Почему-то ей сейчас было тоскливо и страшно, как будто она услышала поблизости предсмертный волчий вой.
И тут ее обожгла чья-то ненависть. Она даже вскрикнула - ощущение ранило ее физически: так случается, когда слишком низко наклоняешься над пламенем костра и оранжевые языки внезапно почти касаются твоего лица.
Пенна встретилась взглядом с юношей - учеником каменщика, как он себя называл. Его глаза пылали гневом, расширенные зрачки подрагивали, и в их глубине Пенна разглядела странное отражение - оскаленную морду неведомого чудовища. Жуткое существо как будто стояло совсем близко - так близко, что отчетливо, словно в зеркале, отображалось в глазах молодого человека.