Вне всякого сомнения, дядя Саня в уголовном мире не занимал высокого места. Скорее он — полубомж, с парой ходок по разным некрутым статьям. Образование — высшее, окончил факультет карманной тяги Бутырского государственного университета. Кандидат блатных наук, был когда-то неплохим специалистом, но квалификацию потерял, покинул, так сказать, большой спорт ради большого спирта. В данное время явный алкаш, заслуженный тренер по литрболу и скоростному распиванию. Ясно, что Сэнсей договаривался не с ним, а с каким-то паханом. Конечно, если речь шла всего о трех днях для отдыха четырех мужиков, то можно перекантоваться и тут. Но судя по тому шухеру, который остался за кормой, торчать вдали от родной губернии придется гораздо дольше. Ну, месяц-другой тут еще будет тепло. А если до поздней осени или даже до зимы не удастся вернуться?
— Нам здесь надо будет побыть подольше, чем трое суток, — заметил Агафон.
— Как тебя звать? — спросил дядя Саня, малость помолчав.
— Не обижаюсь, если просто Агафон.
— Это хорошо, что ты не гордый. Но надо понимать, чего делаешь. Тоже не помешает. Отсюда по прямой, если не соврать, до Петровки, 38, всего тридцать пять километров. И мне ни к чему, чтобы тут всякие типы крутились. Мне сказано: прими четверых. Об остальных ни звука. Никто мне не говорил, что ты привезешь девять. Не знаю, где вы спать будете. И жратвы у меня на вас не запасено. Опять же — мне говорили, что три дня, не больше. Этот номер на год вперед забронирован, усек?
— Ты, дядя Саня, по-моему, второй раз одно и тоже повторяешь. Лучше давай по делу: сколько тебе отстегнуть, чтобы ты на мозги не капал? — довольно нервно произнес Агафон. — Этой даче, со всеми потрохами, красная цена — «лимонов» двадцать, да и то если бревна не сгнили. Хочешь, мы у тебя ее купим? Тебе, на хрен, больше за нее никто не даст.
— Милок, — скривился дядя Саня, — дача эта не продается. Так что не тряси тут «лимонами», растерять можешь. Пойми, сява, вас сюда по просьбе вашего основного вписали, и не для того, чтобы вы тут с бабами развлекались. Где вы их там наснимали, меня не колеблет, но дорогу они сюда должны забыть. Лучше, если вообще насовсем. Не то вам тоже память укоротят.
— Слушай, пень, — строго сказал Агафон. — Не корчи из себя авторитета. Шестерня ты бескозырная, хотя и старый. Манал я твой понт в четыре дырки. Сэнсей при мне с Москвой говорил и потом мне четко расписал, чего мы можем, а чего нет. Так вот, запомни: нам от тебя, кроме хаты, чтобы выспаться, ничего не надо. Мы по дороге в паре магазинов были и затарились по линии жратвы. И выпить у нас есть.
— Вот если бы ты поднес хозяину с дорожки, — облизнулся дядя Саня, — тогда бы я не стал всякую фигню молоть.
— Поднести я тебе не откажусь, но пить с тобой не буду, — проворчал Агафон, — потому что ты фигни намолол уже сверх плана, как передовой комбайнер Миша Горбачев.
Дядя Саня сипло похихикал, потому что любил слушать гадости про Горбачева, не мог ему антиалкогольную кампанию простить.
— Понятно, — очень радостно улыбнулся он. — С девочками — приятней выпить.
— Верно мыслишь, дядя Саня.
— Я-то верно мыслю, это да. А вот тебе, поскольку ты мозгами плохо ворочал вначале, придется сейчас покрутить. Полезли на чердак, покажу, что для вас приготовлено.
Агафон поднимался наверх не без опаски. Судя по общей обстановке на этой даче, можно было предположить, что для ночлега приготовлено провшивевшее и провонявшее бомжами лежбище, которое ни постелью, ни бельем назвать нельзя.
Но на сей раз разочарование было приятным. На чердаке, не в пример жилой комнате, был и воздух посвежее, и пыли поменьше, и самое главное, стояли четыре вполне удобные койки солдатского образца, застланные самым настоящим, свежим и сухим бельем. Даже ароматизированным и накрахмаленным. Только что из прачечной.
— Видел? — с легким торжеством в голосе произнес дядя Саня. — Вот, все готово на четверых. Даже полотенца и мыло, если на то пошло. Вон холодильник. А тут плитка газовая походная с двумя конфорками. Там дальше — баллоны маленькие. Чайник, кастрюля, сковорода. Тарелки, кружки, ложки, вилки. Все чистое. Ну, туалет, конечно, на дворе, в углу сада. Умывалка там же.
— А чего вы все это не внизу сделали, а на чердаке? — удивился Агафон. Ему уже не казалось, будто дядя Саня — такой уж беспробудный алкаш. Нет, он посложнее. С таким, кстати, вдвойне востро надо ухо держать. Похоже, больше косит под алкаша, чем на самом деле пьет.
— Это потому, что ко мне сюда иной раз по ночам друзья заходят. Им вас не надо видеть, а вам — их. Такие вот друзья.
— Менты, что ли? — предположил Агафон.
— Всякие бывают… — уклончиво произнес дядя Саня. — Опять же, я иногда уезжаю, а гости остаются. Надо придумать, как вам тут хоть на первую ночь разместиться. Если бы вас хотя бы восемь было — куда ни шло. На койки и по двое можно улечься, правда, одеяло и подушка тоже одни на двоих будут. Ну, если с бабами спать будете — не заметите. Однако у вас еще увечный есть. Третьим его никуда не положишь, верно? Да и вообще, как его на чердак затаскивать и обратно спускать? То-то я и говорю, что ни хрена ты не подумал, когда его с собой брал.
— Я же не знал, что нам у тебя на чердаке придется жить.
— А ты бы сначала подумал, как ему по всяким надобностям ходить, без рук и без ног. У меня в сортире унитаза нет, на корточки садиться надо, над дыркой. Вон там сортир, поди глянь.
Агафон припомнил, как во время двух остановок на пути сюда девчонки забирали Олега с собой.
— Ничего, — отмахнулся он. — У нас для него сестры милосердия найдутся. А переночует он в машине. В «Волге» сиденья откинем, положим туда с ним его подругу. Заодно машину посторожат.
— Тебе виднее. Эту ночь переночуете, а завтра придумаем. Они вернулись на задний двор, и Агафон сказал спутникам:
— Значит, так. Наверху четыре койки. У нас в наличии девять человек. Олег будет ночевать в Элькиной «Волге».
— Я там же, — мгновенно отреагировала Эля.
— А мы с Ксюшкой в «девятке», — Гребешок демонстративно обнял негритянку, чтоб все поняли: это — его.
— Не возражаю, — важно кивнул Агафон. — Любовь — святое дело. Остается пятеро на четыре кровати…
— Да ладно тебе, — отмахнулся Налим, — разберемся ближе к вечеру. Сейчас бы пожрать, а?
— Правильно. Надо заодно и все остальное разгрузить… — кивнул Агафон. Под всем остальным он подразумевал оружие.
Поскольку по улице мимо дачи изредка проходили люди и могли невзначай увидеть, автоматы втащили в окно, выходившее на площадку, где стояли автомобили. Пистолеты тоже припрятали. А затем началась возня с приготовлением обеда. Лариса с Лидой взялись делать салаты, Элька с Ксюшей бутерброды, Налима и Лузу посадили чистить картошку, а Гребешок и Агафон под наблюдением дяди Саши и Олега занялись шашлыками.