Темным пятнышком повис он там, в высоте, наслаждаясь своим свободным парением.

Витя Колышкин проснулся.

Он недоуменно глядел вокруг, не мог понять, как долго длился его сон. Может, два часа, а может, и десять минут. Во всяком случае солнце жарило по-прежнему.

По лицу сильно струился пот. Рот пересох, очень хотелось пить. Тело затекло.

Но Колышкин был доволен. Его долгий, полный мучений путь — начался. Он страдает не за себя — за людей.

И люди по заслугам оценят его жертву. Теперь он сам навсегда будет миф и легенда.

Зоркий ворон, паривший в безоблачном небе, разглядел далеко внизу неподвижно распятое на камне тело. Поначалу оно показалось ему неживым, но потом он заметил, что голова слегка двигалась.

Ворон спустился чуть пониже, рассмотрел эту, заинтересовавшую его, голову повнимательнее. Она и вправду была живой, моргала глазами, открывала рот, облизывала губы.

Ворон сделал несколько кругов, чтобы окончательно во всем убедиться, а потом сложил крылья и камнем упал вниз.

Витя вздрогнул, увидев черную хищную птицу, внезапно приземлившуюся на его голый, горячий от солнца живот. Она оказалась не такая большая и вообще выглядела несколько иначе, чем ему рисовалось, но широкий размах крыльев, огромный клюв и острые когти, которые он чувствовал, все равно сильно напугали его.

Это был самый настоящий орел, сомневаться не приходилось. Мало ли какие они бывают, их небось куча разных видов. А этот наверняка именно такой, как тот самый, Прометеев.

Сердце Вити Колышкина застучало от сладостного ужаса. Все сбылось. Именно так, как надо, как он хотел. Сейчас посланный Зевсом орел начнет терзать его грудь.

Витя напрягся и приготовился к страданию.

Птица, однако, совершенно не заинтересовалась высохшими крошками хлеба, рассыпанными по телу. Слегка переваливаясь с лапы на лапу, она приблизилась вплотную к его лицу.

Витя Колышкин замер. Прямо на него изучающе смотрели холодные, с каким-то желтоватым оттенком глаза.

Витя забеспокоился. Он попытался осторожно освободить руки, покрутил ими, потом изо всех сил потянул к себе. Слышно было, как позвякивают о камень висевшие на цепочках ключики.

Но ничего не получилось. Наручники хоть и считались игрушечными, однако держали крепко, сделаны были что надо, без дураков.

Ворон не спешил. Он все время был настороже, готовый отреагировать на любое опасное движение этой почти неподвижной живой плоти. Но ничего угрожающего не происходило.

Ворон скосил голову, как бы раздумывая, а потом, очевидно приняв решение, сильным ударом вонзил крепкий клюв в испуганно косившийся на него глаз.

Дикий отчаянный вопль, разнесшийся по горе, озадачил ворона. Он выдернул из глазницы окровавленный клюв и застыл в ожидании.

Убедившись, что истошные крики не причиняют ему никакого вреда, ворон клюнул еще, а потом еще и еще раз.

Люди появились у скалы только на третьи сутки. Это были змееловы, охотившиеся за ядовитыми змеями для продажи их в зоопарки и питомники.

К этому времени от Вити Колышкина уже почти ничего не осталось. Птицы и солнце сделали свое дело.

Левая рука

Как всегда по средам, Игорь Семаков после работы отправился на корт. Он старался никогда не пропускать теннис, тщательно поддерживал форму, играл трижды в неделю. Правда, в этот понедельник из-за внеурочного свидания с Ритой все полетело к чертям.

Собственно, все начало лететь к чертям еще несколько месяцев назад, как только Рита появилась у них в ЛФК — отделении лечебной физкультуры. Не отреагировать на Риту, на ее вызывающие формы и чуть раскосые татарские глаза было невозможно, и весь мужской персонал — от врачей и методистов до медбратьев — тут же начал подбивать клинья. Однако ничего ни у кого не вышло. Характер у девушки оказался цельный, серьезный. Преуспел один Игорь, о чем никто даже не догадывался.

Причем нельзя сказать, чтобы он так уж сильно добивался Риты. Поглядывал, конечно, в ее сторону, но никаких особых действий в отличие от остальных не предпринимал, не суетился, просто держался крайне вежливо, располагающе.

Смотрел глубоким чувственным взглядом. Знал о своей мужской привлекательности, не сомневался, что рано или поздно это случится.

И вот случилось. Как-то к концу рабочего дня Игорь подошел к Рите и все так же, со значением глядя на нее, спросил:

— Вы мне не дадите ваш телефон?

— Конечно, — быстро сказала Рита и тут же написала на бумажке номер телефона.

— А когда вам можно позвонить? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Когда угодно, — не задумываясь ответила она. — В любое время. Я живу одна.

Он позвонил ей в тот же вечер, когда пошел выгуливать собаку.

Роман развивался стремительно, хотя на работе они общались крайне сдержанно, давали себе волю только оставшись наедине, в ее маленькой уютной квартирке на Остоженке. Это было его изначальное условие, и она безропотно на него согласилась.

Семаков был женат, по общему мнению — весьма удачно, и он совершенно не нуждался в лишних разговорах. Он, в общем-то, любил свою жену Эллу, любил детей — Лену и Степку, появление Риты просто вносило дополнительную остроту в его вполне благополучное существование.

То есть, безусловно, какие-то маленькие проблемы возникали, но Игорь прекрасно с ними справлялся, разруливал ситуацию довольно легко. Жизнь прекрасна, и ничто не должно ее омрачать. И хотя совсем уж обезопасить себя от проблем невозможно, но стремиться к этому надо.

Недавно, скажем, пришлось пережить большую неприятность — неожиданно умер Миша, Эллин сын от первого брака.

Игоря этот Миша при жизни изрядно раздражал, он его отселил при первой же возможности. Парень был странноватый, бестолковый, да и смерть тоже какая-то нелепая — дома, от ожогов.

Единственный прок от всей этой бессмыслицы — что освободилась квартирка. Недорогая, конечно, но лишняя недвижимость никогда не помешает.

Впрочем, как бы он ни относился к неожиданно врезавшему дуба Мише, но тем не менее, разумеется, повел себя самым благородным образом, все взял на себя — похороны, поминки, ни разу не попрекнул Эллу довольно немалыми, между прочим, расходами.

И опять же морально поддержал жену, правильно сориентировал ее. Объяснил подробно, что на отрицательных эмоциях, как бы ни хотелось, сосредоточиваться ни в коем случае нельзя, это чревато.

Надо думать о себе, о нем, о детях. Жизнь ведь не останавливается, мчится вперед в хорошем ритме, и нужно сему ритму постоянно соответствовать, ни в коем случае не выпадать из него.