— Нет, — беззаботно произнес он, но я видел, что он лжет, и сам он знал, что я это знаю.

Он окинул меня ледяным взором и, не давая мне раскрыть рта, выхватил из колыбели Артура и прижал к груди.

Люси, невольно вздрогнув, подалась вперед.

— Вы разбудили его! — воскликнула она.

Но лорд Рутвен даже не извинился:

— Да ему уже надоело спать!

Артур словно был согласен с ним. Он не издал ни звука, а только вытаращил глазенки и попытался схватить ручонкой бледные гладкие щеки лорда.

— Я обычно не в восторге от детей, — пробормотал лорд Рутвен, — и вообще-то очень уважаю царя Ирода… Однако это дитя, — в уголках его глаз вспыхнули огоньки удовольствия, — это дитя… почти заставляет меня изменить свое мнение.

— Вы рисуетесь, милорд, — сухо промолвила Люси, — и притворяетесь более зловредным, чем есть на самом деле, когда говорите, что не выносите детей. — Она повернулась ко мне. — Мы с двоюродным братом познакомились на дне первого представления «Фауста» в этом сезоне, но когда он впервые навестил меня, то уже знал, что в доме ребенок. Я ему не говорила. Так что он такой же умный, как и вы.

— Едва ли, — пробормотал лорд Рутвен. — Может, у меня просто нюх на детей.

Он наморщил нос, отчего Артур поперхнулся и заплакал, но лорд Рутвен будто пронзил его взглядом, и плач младенца затих.

— Видите, какая у него сила? — сказала Люси. — Не правда ли, он был бы великолепной няней для Артура!

Лорд Рутвен засмеялся. Мне показалось, что в его смехе промелькнула какая-то холодность, почти насмешка.

— Мне пора идти, — откланялся я и, поцеловав Люси в обе щеки, направился к лестнице.

— Доктор Элиот!

Голос Лорда Рутвена был почти неслышен. Моим первым побуждением было не оглядываться, притвориться, что я ничего не услышал. Я чувствовал, что Рутвен интригует меня. Он вышел на лестницу с младенцем Люси на руках.

— Когда вы навестите меня? — спросил он.

Я пожал плечами:

— Мне не ясно, о чем вы хотите поговорить.

— О вашей работе, доктор Элиот.

— О работе?

— В начале года вы опубликовали статью «Испытания в Гималаях: сангвигены и агглюцинация». По-моему, так вы ее назвали?

— Да, было такое, но я не предполагал… — удивился я.

— Что меня интересуют такие вопросы?

— Это малоисследованная область медицины.

— Вне сомнения. И ваша статья особенно грешит незнанием, ибо в сложность предмета вы еще привносите радикализм ваших взглядов, если я правильно их понял. Но, с другой стороны, радикальное больше всего и интригует, не так ли?

— Интересное замечание от члена палаты лордов.

— Нам надо поговорить, доктор Элиот, — улыбнулся лорд Рутвен.

Я поразмыслил над его просьбой:

— В прошлый раз в нашем разговоре вы упомянули о средствах для хирургической клиники…

— Да.

— И взамен…

— И взамен вам нужно пообедать со мной.

— Боюсь, я занят…

— Дело не к спеху. В воскресенье, третий уикэнд в мае. У вас, таким образом, будет время почистить ваш дневник.

— Да… я уверен.

— Вот и договорились, — перебил лорд Рутвен. — Приезжайте в восемь. У вас есть мой адрес.

Он кивнул, повернулся и исчез, прежде чем я успел дать согласие. Но я, конечно, поеду. Даже небольшая дотация для нашей клиники будет неоценима. И кроме того, лорд Рутвен, по-видимому, интересный человек. Уверен, что его компания подействует на меня стимулирующе. Конечно же, я поеду.

По дороге в Уайтчепель у меня опять возникло ощущение, что за мной следят. Длилось оно до Ливерпуль-стрит. Там меня поразила женщина удивительной красоты. Она садилась в экипаж и оглянулась на меня. Однако была она не черноволосая, а белокурая с европейскими чертами лица. Мощное притяжение к ней… ничего подобного никогда не испытывал. Такого желания я не чувствовал даже к женщине, взятой Мурфилдом в плен на Калибарском перевале. И одновременно сильное ощущение, которое мы испытали на стене в Каликшутре: мой разум кто-то исследует… Ерунда, конечно…

Нужно отоспаться. Лягу сегодня пораньше.

Записки Брэма Стокера (продолжение).

…Мой интерес к этому делу не угас, а с течением времени еще больше возрос. Желая узнать новости, я иногда приглашал Элиота пообедать со мной. Он отвечал на мои приглашения нерегулярно, ибо, помимо своих забот на работе, он был человеком замкнутым. Тем не менее, мы иногда встречались, и я каждый раз умолял, чтобы он рассказал мне, как развиваются события. Он сказал, что сэр Джордж постепенно поправляется, но сам он еще не навещал друга. Зато о проститутке, которую мы спасли, он смог рассказать побольше. Ее звали Келли — Мэри Джейн Келли — и вообще-то она была не из Ротерхита, а жила в полумиле от клиники Элиота. Он сказал, что послал санитара по этому адресу. Там оказался мужчина, назвавшийся ее мужем, но совершенно не заинтересовавшийся ее состоянием. Вел он себя нагло и был пьян. При таких обстоятельствах Элиот решил подержать пациентку в больнице подольше, хотя денег очень не хватало.

— Она не может жить у нас постоянно, — вздохнул он, — вечная беда с этими ассигнованиями, всегда так.

Как-то вечером он прислал мне записку, сообщая, что Келли на следующий день должна допрашивать полиция Ротерхита. Естественно, я вызвался присутствовать при допросе и даже отменил несколько важных встреч. Прибыв на следующее утро в Уайтчепель, я сразу направился в кабинет Элиота. Он по уши закопался в пробирки и горелки, но был рад меня видеть, хоть я ему и помешал.

— Не сомневался, что вы придете, Стокер, — сказал он, вставая поприветствовать меня. — Наши приключения далеко не закончились.

Он провел меня в отдельный кабинет, где к нам вскоре присоединился полисмен из Ротерхита. Элиот вышел и вернулся с Мэри Келли. Она явно нервничала, но быстро пришла в себя и согласилась, рассказать, что помнила о том, как на нее напали. Я заметил, что Элиот следит за ней как-то неуверенно, а ее все время отвлекает уличный шум снаружи. Напротив окна находилась помойка, бездомные псы носами разгребали мусор в поисках объедков, и пациентка Элиота никак не могла отвести от них глаз. Когда Элиот спросил ее, как она себя чувствует, она уверила его, что очень хорошо. И допрос начался.

История ее была проста. Она пьянствовала в пабе у Гренландских доков и разговорилась там с матросом, который сказал, что его дружку нужна девушка. У Келли было туго с деньгами, и она согласилась пойти с ним. Матрос подвел ее к извозчику, стоявшему снаружи, дверца кэба отворилась, и Келли забралась внутрь.