Она слушала про великий лед вполуха. Восточный бред. Северное Сияние. Веер рубиновых, сапфировых, брусничных, золотых лучей над ее головой в черно-синем январском небе. Она увидит его. Родное. Но граф, возглавляющий заговор… не может быть. Куто такой осел. Куто — заговорщик?! Или толстяк спятил, или… Да, это правда, Мадлен. Магнат пьян от коньяка и любви, а пьяные не врут. Они выбалтывают все как на духу. Как священнику в церкви. Эй, ты, бегемотик!.. дай поцелую твой животик… скажи мне… а этот граф красавец?.. Ух, шалунишка!.. Я тебя с ним не познакомлю!.. он тебя у меня сразу отобьет… он бабник… у него была одна такая краля… весь Пари гудел… из Веселого Дома… я ее на королевском балу однажды видел… она танцевала с Великим Князем… великолепна… дай прищурюсь… на тебя немного смахивает… но ты красивее… ты не в пример ей… ты ее — обскакала… ты прелесть!..
Что хочет граф?.. Граф хочет завладеть миром. Эта северная страна обширна. Он, вместе с генералами Эроп, готовит войска. Все налажено. Машина гремит шестеренками. Ни один винтик не выскочит. Скоро начнется время Льда. Надо успеть. Северная земля без призору. Там захватили власть злые люди. Они губят свой народ. Там раньше был Царь… ты хоть знаешь, душечка, что такое Царь?.. А-а… где-то читала… Зеваешь?.. Хочешь спать?.. Не время спать… Я еще тебя хочу… И я тебя. Говори дальше. Этот Князек… великий… или невеликий… он далеко метит!.. Куда?.. Ух, умничка. Все хочет знать. Ночь длинна. Еще успею рассказать. Иди сюда… Нет, нет. Потом. Сначала расскажи. Ведь это сказка?.. Да, да, детка, разумеется, сказка. Великий Князь, зазнайка, тоже заговорщик! Ха! Ха! Он тоже тянет грабли к Рус!.. Вот ты и проговорился. Думаешь, я не догадалась, что это за земля… Рус?.. Так слушай, девчонка! Князь хочет стать там Царем. Вернуть права. Вернуть потерянное. Завладеть всем, чем владели его деды, отцы, праотцы. Хорош гусь! Но граф посмышленей будет. Граф наложил один заговор на другой. А?!.. Слоеный пирог… Император, ха-ха!.. Любишь слоеный пирог?.. Люблю. Дальше! А ты что такая настырная?.. А?.. Интересно?!.. Еще бы. Синематограф. Граф все рассчитал. Просчитал все ходы за и против. Он следит за Князьком в оба. Ждет, когда тот оступится. У графа надежные люди. Сеть шпионов… уж ты не одна ли из них?!.. Ах, котик, ну если б я была шпионкой… я бы не приехала к тебе вместе с бароном… Да… верно… барон — руку дам на отсечение… человек чести… безупречен… кристален… на него можно молиться, как на Распятие… ты молишься на Распятие?.. Меня самое распинают что ни день… Ах ты, моя смешливая козочка!.. Виноградику?.. Мандаринчиков?.. Да что хочешь, козел…
Дальше. Дальше. Говори дальше. Не тряси меня!.. мой жирок растрясешь… Князек-то у графа на крючке. Он один из его рябчиков. Дичь! Осетр на остроге! Граф хочет его убрать с дороги. Князек мешает ему. Путается под ногами. Он уберет его. И не пикнет. Они уже сидят на пистолетах. Князя хотят застрелить. А может, и утопить. Утонуть — не царское это дело, а?.. А-ха-ха!.. Не быть Князю Царем Рус. Оступится он… где-нибудь… в гололедицу… на мосту… На мосту в Авиньоне девушки пляшут, и стучат, и стучат сабо… На мосту в Авиньоне платочками машут, и зовут, и зовут любовь… А я любовь не зову, мне ее сами в авто привозят… свеженькую… с пылу, с жару…
Тише, Мадлен. Это всего лишь сердце твое так бьется. Так оглушительно бьется. Шумит в ушах кровь. Кровь прободет череп и выплеснется наружу мощным фонтаном. Утишь ее. Успокой. Спой ей колыбельную. Спи, моя радость, усни!.. В доме погасли огни… Иди ко мне, красотка… А ты в кабаре когда-нибудь танцевала?.. фигурка у тебя такая точеная… Да, танцевала. Да, танцевала! И таких, как ты, толстопузых раздевала! Обдирала, как липку!.. Да мне для тебя, лисичка, ничего не жаль! Кути! Гуляй, богатей!.. Расправляйся с моей мошной!.. Только никому не говори, что ты тут услыхала от меня… Барон… он человек чести… боюсь, что он все знает… и про графа тоже… и про Князя… и про меня… и про тебя… всю подноготную… слышишь?!.. ему ни слова!.. нишкни… тише воды, ниже травы… барон — мой друг… мы все повязаны… мы все повязаны, как кобели и суки, слышишь?!..
Да. Слышу. Успокойся. Ты много выпил, пухляк. Сосни чуток. Вот, выпей для расслабленья. Ударит в голову. Бренди?!.. о, козочка, ты знаешь толк в бренди… тебя эти, прохвосты из Нового Света, небось, научили?!.. бренди… джин… джин с тоником… с тоником… хр-р… хр…
Боров спит. Одеться стремительно, в мгновение ока. Ндвинуть шляпу на глаза. Мандарин в зубы. Мех на плечи. Как обтягивает меня это скользкое, как улитка, платье. Выбежать. Вперед. Еще не рассвело. Божественная ночь. Такая ночь бывает раз в жизни.
Она подняла руку, останавливая авто. Ее манто голубело в предрассветном мглистом мареве. Фонари обливали ее мертвенным, злым светом. Загулявший шофер резко тормознул возле шикарной дамочки.
— Куда рванем, мадам?.. — бросил, плюя на снег дешевую сигарету. — Или мадмуазель, как вас?.. В игорный дом?.. В казино?.. В ресторан «Максим»?.. На карусели?.. На Елисейские Поля, в Дворянское собрание?.. А может… а может… в ночной клуб?.. Или мадмуазель хочет в Красную Мельницу?.. Там нынче, по слухам, так потрясающе!.. умопомрачительно!.. такое варьете!.. такое кабаре!..
— Рю Делавар, — сказала коротко Мадлен, втискиваясь в тесноту старенького, пахнущего горючкой авто, приминая богатый мех. — Особняк на углу.
Когда она вошла в гостиную, глаза ее с испугом обежали картины, остановились на инфанте. Все было в порядке. Девушка глядела на нее спокойно и величественно. Ее рука по-прежнему тянулась к ней, но застыла, замерла в воздухе. На паркете, сзади инфанты, в темноте горели осколки разбитого зеркала.
— Вот, милая, — сказала Мадлен, закрывая глаза рукой, — вот и дожила я до настоящей опасности. Моего любимого хотят убить. Я спасу его. А ты моя собеседница. Я буду рассказывать тебе все. Ведь у меня никого нет. Никого. Никого. Ни друзей. Ни родных. Девочки в Доме мадам Лу?.. — Из-под ее пальцев текли слезы, скатывались по обнаженной шее, закатывались, будто жемчуга, за корсаж. — Пусть живут… Они меня забудут… забыли… У меня есть только Князь. И он не мой. У каждого своя жизнь. И он — мой сон. И я не дойду до него. Семь железных сапог изношу…
Она села на пол, на ковер, и заплакала в голос, навзрыд.
Над ее головой холодно, мерно били часы.
ВИДЕНИЕ МАДЛЕН
Толпа накатывала волной. Меня сбило. Я упала на живот, и ноги бежали по мне, и подошвы давили, и ребра мои хрустели и надламывались, и я верещала, визжала; на самом деле я молчала. Это рот мой открывался, так я умирала. Сон. Это сон. Я сейчас проснусь.
— А-а-а-а! — вопила толпа, бежала по мне, раздавливая меня. — Спасайся! Спаса-а-а-айся!.. Всех перебьют!.. Всех… родимых!.. не пожалеют, ироды…
Грязный снег. Я лежу лицом вниз. Щеками на снегу. Осколок грязной льдины впивается мне в скулу. Я не слышу крика толпы. Она оглушила меня. Я оглохла. Я ничего не слышу. Кости мои трещат под чужими сапогами. Я превращусь в лепешку. Я уже не чувствую боли. Чужие руки, сердобольные, выдергивают меня из-под катящейся человечьей лавины. Бросают в сторону, на сугроб, как мешок с отрубями.