— …и следовательно, — продолжал маркиз, — мы более не должны рассматривать голландские добровольческие корпуса как группы политических инсургентов, вдохновляемых только желанием обеспечить свои права и свободы. Несомненно, они сами все еще считают себя таковыми, но фактически они являются частью французской армии, французским иностранным легионом, который под нашим командованием завоюет Соединенные провинции и подчинит их Франции.
— Это почерк гения! — с энтузиазмом подхватил де Кастри. — Голландские порты упадут нам в руки, как спелые сливы.
— И богатая торговля в голландской Индии, — добавил де Куаньи.
Месье Берар ударил кулаком по столу:
— Если Франция будет контролировать голландские поселения на мысе Доброй Надежды, я ручаюсь, что мы за три года приведем британскую Ост-Индскую компанию к банкротству!
— Для этого, месье министр, — присоединился де Брегей, — вам достаточно подписать письмо, которое возьмет с собой месье де Ренваль, и дело будет сделано.
Месье де Монморен покачал головой:
— Сначала, господа, должен выразить свое согласие король, и признаюсь, что я еще не советовался об этом с его величеством. Я не осмелюсь дать нашим голландским друзьям подобное обещание без его согласия или, по крайней мере, согласия архиепископа Тулузского.
— Король! — с презрением воскликнул де Полиньяк. — Втягивать его в это было бы роковой ошибкой, у него никогда не хватает решимости сказать «да» или «нет». Вчера месье, его брат, сказал о нем: «С королем можно иметь дело, только если вы способны удержать в руке несколько скользких бильярдных шаров». И это абсолютно справедливо.
— Тогда нужно попросить архиепископа принять решение за него, — твердо заявил де Монморен. — Боюсь, для вас это будет потрясением, но с этого вечера архиепископ Тулузский официально вступает в должность премьер-министра. Сегодня в полдень его величество лично информировал меня об этом решении.
Слова де Монморена были встречены хором восклицаний:
— Значит, мы возвращаемся к прежним временам первых министров!
— Я знал, что он завладел ушами короля, но не мог подозревать такое!
— Боже упаси, чтобы этот честолюбивый прелат стал всем распоряжаться!
— Это верх глупости — в такое время отдать верховную власть в руки столь тщеславного и непостоянного человека!
— Я этому не подчинюсь! — сердито заявил де Кастри. — Не для того я строил флот, чтобы стать орудием его уничтожения в руках неопытного повелителя. Я подам в отставку.
— Я также верну свой портфель его величеству, — подхватил де Сегюр. — Я слишком стар, чтобы вести дела с королем через третье лицо.
— Господа, господа! — возвысил голос маркиз. — Умоляю не предпринимать опрометчивых действий. Даже перед лицом столь внезапного и необдуманного решения со стороны короля я прошу вас не ставить собственные интересы выше интересов страны. Мне нужно не более двух недель. Де Ренваль и де Майбуа сообщили, что голландские республиканцы, передавая письмо с просьбой о французской поддержке, уже договорились свергнуть штатгальтера 10 сентября. Если вы уйдете в отставку до этой даты, наш план подвергнется опасности. Я очень прошу вас до тех пор сохранять ваши портфели, как бы вы ни решили поступить впоследствии.
Де Бретей, де Полиньяк и де Куаньи энергично поддержали месье де Рошамбо, и остальные министры после краткой дискуссии согласились с ними.
— Сожалею, что моя новость так расстроила вас, господа, — снова заговорил де Монморен, — но я должен был ясно обрисовать свое положение. План необходимо представить архиепископу. Если он согласится, я охотно исполню свою роль в качестве министра иностранных дел, но не в ином случае.
Роджер вновь расслабился. Обстоятельства опять изменились, и никакого определенного решения принято не будет. Кроме того, если голландские добровольческие корпуса, захватив власть, окажутся настолько глупы, что отдадут свою страну в подчинение Франции, это не удержит Пруссию от попытки вернуть штатгальтера на прежнее место, что означает войну, которую собравшиеся забияки не готовы переварить.
В тот же момент месье де Монморен облек его мысли в слова:
— Даже если месье де Рошамбо прав и мы можем, с помощью тайных легионов, захватить страну практически за ночь, это не гарантирует того, что Пруссия и Англия не объединятся против нас с целью реставрировать штатгальтерство, а в таком случае европейский конфликт неизбежен.
— Ну и что из того? — к крайнему изумлению Роджера, воскликнул маркиз. — Неужели вы настолько слепы, что не понимаете простейшего факта? Только насильственные действия за рубежом способны спасти Францию от коллапса и хаоса! Страна прекратила свое существование как великая держава и пребывает на грани голода, банкротства и революции. Нам остается единственный шанс спасти монархию и самих себя. Внимание народа должно быть отвлечено от внутренних дел на великие события за пределами Франции, в которых она одержит триумф. Возможность осуществления переворота в Соединенных провинциях — дар Божий в нашей крайней нужде. Если дело ограничится всего лишь небольшим кровопролитием, тем лучше для нас. В течение нескольких месяцев несметные богатства Голландии наполнят наши опустевшие сундуки. А если разгорится крупный конфликт, мы вступим в него с огромным преимуществом, так как голландские порты будут в нашем распоряжении и мы сможем направить их, как пистолет, в грудь Англии. Испания, Австрия, Нидерланды, Швеция и Россия объединились бы с нами против Пруссии и Англии, а такой союз наши противники никак не могут надеяться одолеть. По-моему, они вообще не осмелятся драться, если мы захватим Соединенные провинции прежде, чем они успеют Опомниться, и поставим их перед свершившимся фактом.
— Не думаю, что Англия безропотно это стерпит, — возразил герцог де Шатле. — Во время моего пребывания при Сент-Джеймсском дворе у меня создалось впечатление, что мистер Питт больше всего стремится сохранить мир и не истощать более ресурсы нации, прежде чем она не оправится от последних войн. Тем не менее он показался мне молодым человеком, твердо придерживающимся принципов его покойного отца и готовым извлечь из ножен шпагу, пусть и заржавевшую, если какие-нибудь события в Европе будут угрожать безопасности Британии.
— Я тоже этого опасаюсь, — согласился месье де Монморен. — А что может явиться более дерзким вызовом Британии, чем предлагаемый захват голландских портов?
— Этот вызов должен быть брошен рано или поздно, — заявил месье де Рошамбо, — и, по-моему, чем скорее, тем лучше, учитывая острую нужду восстановления процветания нашей промышленности и коммерции. Вам всем известно, как энергично я возражал против торгового договора, который был подписан с Британией год назад. Но месье де Верженн одержал надо мной верх, и каков же результат? Сегодня только в одном Руане двадцать пять тысяч безработных из-за того, что рынки заполнили дешевые манчестерские товары.
— То же самое творится почти во всем королевстве, — поддержал его герцог Нормандский. — Половина фабрик Амьена была вынуждена закрыться, а в Нанте и недели не проходит без того, чтобы полдюжины наших честных торговцев не становились банкротами из-за конкуренции с Британией.