Кричит, воет на озере злой дух. Знак подает, чтобы непрошеные гости отошли восвояси.
Уйдите подобру-поздорову. Смерть впереди притаилась. Сегодня, мол, плохой день для озера, ходить туда не надо. Все пропадем.
Развернулся монгол с полдороги и обратно пошел. Опешили его русские друзья, хотели уговорить. Но ничего-то у них не вышло.
Нахмурился седой проводник. Слушать ничего не хочет, уходит. Вдогонку попросили у монгола указать, где лодка припрятана. Ладно, говорит, так и быть, скажу.
Поднимитесь на холмик перед озером, и слева у воды в камышах поищите. Будете живы, на место верните.
Да не вздумайте ночью или утром к воде подойти, пропадете. Лучше совсем не ходить. Не злить духов. Махнул монгол безнадежно рукой и затерялся в сумерках.
Остались храбрецы вдвоем. Стало им страшно. Подобрались они к Лебединому озеру. Развели осторожно костерок и утра светлого у огня дождались.
Но не утерпел младший Шишенков и раненько опять у воды засуетился. Отыскали добытчики в камышах небольшую лодочку, поободрились.
Недолго думая, спустили ее на воду, а чтобы не уплыла, веревочкой к деревцу привязали накрепко.
Вспомнили тут охотники про завтрак и очень есть на свежем ветерке захотели. Вернулись до костровища и достали нехитрые припасы — домашние колбасы.
Порезали хлеб, сальце розовое построгали. Скатерть-самобранку на камушке расстелили и немного, за упокой души, горячего приняли после положенной молитвы. Подрумянили сальце на костре, с дымком, известно, вкусней. Оглянулись на привале — и надо сказать, холм невысокий, хороший вид на озеро в низинке открывал. Совсем было успокоились.
Лодочка тем временем у них на виду красовалась. Налетел ветерок, зарябила хрустальная гладь мелкой волной. Потянула лодка повисшую веревочку и от берега отплыла немного. Закончили тем временем следопыты приятный обед у костра и глядя на воду призадумались.
Вдруг потемнела глубина под ветряной рябью. Плеснула на бережок незаметная волна от самого дна.
Вздрогнула нехорошо лодочка от носу до кормы и явственно так затрещала. Сделалось что-то с охотниками. Заворожила их неведомая страшная сила. Окаменели они от страшного предчувствия и взгляд отвести от озера не могут.
Вдруг потянул лодку кто-то в глубину, да, видно, выскользнула она. То погрузилась почти до бортика кормою в озеро, то всплыла и закачалась жалобно так.
Потянул ее неведомый зверь за собой, да, видно, веревка струной натянулась и не пустила. Больно крепкая была. Сразу не порвешь. Тогда и началось такое, что ни в сказке сказать…
На мгновенье стихло все у лодочки, но заметили следопыты перемену в озере. Недалече от ялика нечто темное на глубине словно заворочалось.
Начали воды в том месте наверх выходить, словно кто снизу толкает. Да так резво. Бурлит уже вода там. Вспенилась наконец и ну ключом, будто кипеть. Знаешь, как бывает в путину, когда рыба поток хвостами вспенивает.
Вмиг разорвал тут воду огромный длинный хвост и как меч ударил по нашей лодочке. Полетели острые щепки во все стороны. Обомлели только свидетели наши, а сделать ничего не могут. Страшно по-черному.
Рубит неведомое чудище широким хвостом с роговыми гребнями беззащитный ялик в пух и прах.
Разлетелись по чистой глади веером старые досочки. Хвост чудовищный так и сечет. Скрыла остатки вода. Всплыли только рожки да ножки. Был ялик и нету.
Било чудище по воде еще долго, словно пар выпускало. Подумал тогда брат Шишенков, что не быть ему живым сейчас, кабы пустился он в плавание по опасной глади. Разорвало бы чудище хвостатое и хвостом в капусту порубило.
Извивается озерный дракон вкруг себя под водою веретеном и хвостом по врагу рубит. Страх.
«Смотри, смотри, — закричал Шишенков, — не хотел мне да монголу верить!» Попросил за это у брата товарищ прощения, и подумали они выстрелить в чудовище, но дразнить не решились. Спасибо, самих не проглотило.
Стегануло чудище, словно бичом, по хрустальной воде напоследок и в глубину погрузилось.
Схоронилось до сроку, власть свою показавши людям. Перекрестились спокойно потрясенные следопыты.
Приоткрылась для них страшная тайна лесная. Помутилась водица в Лебедином озере, и долго еще оно не могло успокоиться после чудовища.
Поняли тогда незваные гости, что нечего теперь искать в страшной глубине, нечего ловить.
Свое бы унести. А не то, чтобы найти кого-то. Не помня себя, быстро собрались и без устали, как на крыльях, через окрестную природу прошагали весь день. Отвлекла их медвежья тропка и успокоила. Опомнились маленько от пережитого страху, когда вышли к Богунаю-реке.
Глянули храбрецы друг на друга и обомлели. Друг-то знакомый спереди целой прядью поседел. Засеребрились уже и виски на головушке.
Шишенков брат и вовсе стал с той поры как лунь, весь белый. Пришлось ведь ему чудище хвостатое два раза видеть. Не мог он те глаза злющие-презлющие во всю жизнь позабыть.
Горели драконьи очи рубинами. Наливались яркою кровью. Надо думать, оттого у зверя такие красные и горящие в сумраке глазищи змеиные, что является он на охоту по ночам. Красноглазые твари — все в лесу полуночники. Это да.
Вспоминал еще наш очевидец, что длинный тот хвост у чудища, в смысле цвета, сложным показался, вроде темной зелени с бурым таким.
Добрались следопыты к родному дому едва живые. Долго рассказывали безутешным родным про Лебединое озеро и свирепого его хозяина.
Не верили еще им поначалу. Но пришлось. Вещи-то не врут. Двустволка старшего Шишенкова, и мешок его, и снасти. Все говорило за то, что правду меньшой разведал в дальнем, опасном походе.
Ходить туда дурной приметой стало. А вскоре и смута поднялась, новая власть отвлекла. Только попривыкли к новой, невиданной жизни, как уже война в дверь постучалась. Забыли до времени про Лебединое богатое озеро. Ждет оно новых бесстрашных следопытов. Думалось и мне. Как же так живет столько лет, от самого сотворения мира, в наших суровых краях такое чудо-юдо? Доходят ведь наши морозы до самого дна озерного. Известно, что сообщается всякая вода через особые подземные реки и даже озера с настоящими островами. Ну, а под землей, конечно, круглый год тепло.
Замечено еще, что не любит озерный дракон берегов и никогда из воды на божий свет не показывается. Выходит, что и потомство свое размножает в темноте подземных озер. На островке. Ежели сравнить такого зверя, хотя в шутку, с заморскими похожими хищниками, то выходит, что трудно нашему сибирскому ящеру умножаться, почти невозможно. И вот еще почему. Ежели снесет чудище свое опасное яйцо в подземелье даже, все равно действует на него суровый закон от природы-матушки. У заморских-то драконов, в ихней Африке, как? Если тепло или жарко, спору нет, появятся на свет хищницы. А коли холодно, то все. Выйдет на белый свет жизни одиноким хозяином и по злобному нраву своему с возрастом в свои владения от братьев уйти поспешит, чтобы не драться. Скончается там в одиночестве без всякого продолжения рода. Погибли бы такие твари совсем от лица земли, но тут, видно, сама природа за них заступилась. Устроено так естество, что не может оно одному только общему правилу угождать. Так и здесь. В холодном месте, в Сибири подземной, вопреки законам обычным нет-нет да и появиться может и одна на сто яиц наследница-хозяйка. Будет от нее драконьему царству продолжение, но тоже немного. Больно они свирепы и никого к себе не подпустят, разве для продолжения роду, и это редко. Выходит, что непросто получает чудовище свое продолжение на белом свете.