— Забавно. — Я первой нарушила молчание. — Этьен и Изабель поженились накануне его дня рождения. Двадцать восьмое и двадцать девятое мая.
— Да. — Жан Поль слегка коснулся моей ладони. Да. Это первое, что мне бросилось в глаза. Действительно странно. И я спросил себя: что это, просто совпадение? Затем я посмотрел, сколько ему было лет. Двадцать пять.
— То есть исполнилось двадцать пять на следующий день после свадьбы.
— Верно. А в ту пору у гугенотов был такой порядок: когда мужчине исполняется двадцать пять, ему больше не нужно разрешение родителей на брак.
— Но ведь когда он женился, ему было еще двадцать четыре, так что, наверное, разрешение он получил.
— Да, но настораживает близость дат. Поневоле задумаешься, как относились к этому браку отец с матерью. Потом я заметил еще кое-что. — Он указал на перечень. — Взгляните на дату рождения их первого сына.
— Ну да, Новый год, я же сказала. И что?
— Ну же, Элла Турнье, посмотрите внимательнее, напрягите мозги. — Жан Поль сдвинул брови.
Я вгляделась в страницу и, когда сообразила, что о имеет в виду, сама не поверила, как это могла сразу не обратить внимание. Уж от меня-то это меньше всего можно было ожидать. Я начала поспешно высчитывать сроки, загибая пальцы.
— Ну вот, вижу, теперь и вам ясно…
— Она понесла примерно десятого апреля, — кивнула я, завершая подсчеты.
Жан Поль удивленно посмотрел на меня:
— Десятого апреля? Как это? — Он сделал вид, что тоже считает на пальцах.
— По приблизительным подсчетам, рождение наступает на 266-й день после зачатия. Конечно, продолжительность беременности имеет свои индивидуальные особенности, к тому же в те времена сроки, возможно, несколько отличались от нынешних. Другое питание, другая конституция. Но апрель — это точно. То есть за добрых семь недель до брака.
— А откуда такая точность — 266 дней? У вас ведь нет детей? Или вы их где-нибудь прячете?
— Я акушерка, мне положено знать такие вещи.
Он удивленно воззрился на меня, и я повторила по-французски:
— Une sage-femme. Je suis une sage-femme. Ну да. Вы так и не спросили меня, чем я зарабатываю на жизнь.
Вид у Жана Поля был смущенный, что для него совершенно нехарактерно, и я испытала миг торжества, в кои-то веки я его одолела.
— Вы не устаете удивлять меня, Элла, — сказал он, улыбаясь и покачивая головой.
— Тихо, тихо, не надо заигрывать со мной, иначе ваша коллега по всему городу разнесет.
Мы оба как по команде повернулись в сторону двери и немного выпрямились. Я отодвинулась от Жана Поля.
— Словом, это был брак-автомат, — сказала я, возвращаясь к предмету.
— Автоматический брак?
— Брак-автомат. Ну понимаете, срочно надо было жениться. Ее родители узнали, что дочь беременна и заставили молодого человека взять ее в жены. В Штатах есть такая старая карикатура: отец направляет на соблазнителя автомат, чтобы заставить его пойти к алтарю.
Жан Поль на секунду задумался.
— Что ж, не исключено, что все так и произошло. — Но уверенности в его голосе не было.
— Однако?..
— Однако этот, по вашему определению, брак-автомат не объясняет, отчего они женились прямо накануне его дня рождения.
— Ну и что? Допустим, это просто совпадение.
— Интересно у вас получается, Элла Турнье. Когда вам удобно — случайное совпадение, когда нет — нет. Допустим, дата этого брака — совпадение, а Николя Турнье — никакое не совпадение.
Я выпрямилась. О художнике мы не говорили с тех пор, как сильно поругались из-за него.
— То же самое можно сказать и о вас! — огрызнулась я. — Просто нас интересуют разные совпадения, вот и все.
— Николя Турнье интересовал меня, пока не выяснилось, что к вашей семье он не имеет никакого отношения. Я дал ему шанс. И этому совпадению я тоже готов дать шанс.
— Хорошо, в таком случае почему, с вашей точки зрения, это не просто совпадение.
— Тут все дело в месяце и дне недели свадьбы. И то и другое дурно пахнет.
— Что значит «дурно пахнет»?
— В Лагендоке существовало поверье, согласно которому в мае и ноябре браки лучше не заключать.
— Почему?
— Май — месяц дождей, а значит, слез, ноябрь — месяц умирания.
— Но это же просто примета. Мне казалось, что гугеноты в приметы не верят. Это считалось пороком католиков.
Это замечание заставило его на секунду задуматься. Выходит, не он один читает книги.
— Тем не менее факт остается фактом: в эти два месяца браки почти не заключались. Далее, двадцать восьмое мая 1563 года выпадает на понедельник, а большинство свадеб праздновалось по вторникам и субботам. Это были излюбленные дни.
— Минуту. Откуда вы взяли, что это был понедельник?
— У одного моего приятеля домашний компьютер подключен к университетскому. Я зашел к нему вчера, и мы нашли старый календарь.
«Вот идиотка!» — выругала я себя и вздохнула.
— Короче, у вас явно есть версия того, что случилось. Не знаю даже, что заставляет думать, будто и у меня есть право голоса в этой истории.
— Pardon. — Жан Поль внимательно посмотрел на меня. — Вы хотите сказать, что я не даю вам заниматься собственным делом?
— Вот именно. Слушайте, я ценю вашу помощь, но у меня такое ощущение, что вы действуете больше головой, чем сердцем. Понимаете, что я имею в виду?
Он слегка надул губы и кивнул.
— Тем не менее мне хотелось бы выслушать вашу версию. Только давайте договоримся — это всего лишь версия. От своей идеи брака-автомата я пока не отказываюсь.
— Ладно. Допустим, родители Этьена были против этой женитьбы, пока не узнали о ребенке. Тогда они, напротив, заспешили с браком, чтобы соседи не подумали, будто у них были какие-то возражения.
— Но разве подозрения не возникли бы в любом случае? Учитывая даты? — Мне нетрудно было представить себе madame шестнадцатого века издания. Уж она бы такого случая не упустила.
— Пожалуй, но все равно лучше сделать вид, что все происходит с твоего, согласия.
— Чтобы соблюсти приличия.
— Вот именно.
— В общем, за четыреста лет на самом деле мало что изменилось.
— А вы как думали?
На пороге возникла коллега Жана Поля. Должно быть, мы увлеклись разговором, ибо она просто с улыбкой посмотрела на нас и удалилась.
— Еще одно, — продолжал Жан Поль. — Так, мелочь. Мари. Редкое имя в гугенотских семьях.
— Почему?