Я не пошевелилась. Плечи у меня задрожали, я опустила голову и зарыдала.
Не говоря ни слова и не выпуская меня, Матильда подхватила дорожную сумку, Сильвия потянулась за другой. Я уже готова была крикнуть «Оставь!», но передумала и, дав ей взять сумку, протянула девочке свободную руку. Так, вдвоем, они и повели меня в дом.
О самолете я и думать не хотела. Во-первых, не хотела оказаться в запертой клетке, а еще больше — слишком быстро возвращаться домой. Мне требовалось время, чтобы освоиться.
Якоб проводил меня поездом до Женевы и посадил в автобус, направляющийся в аэропорт, но уже через три квартала от железнодорожного вокзала я попросила водителя остановиться и выпустить меня. Я зашла в ближайшее кафе и с полчаса сидела там за чашкой кофе, давая Якобу время уехать обратно в Мутье, после чего вернулась на вокзал и купила билет до Тулузы.
Расставание с Якобом далось нелегко — не потому, что мне хотелось бы остаться, просто ему было слишком ясно, что я тороплюсь вернуться.
— Жаль, Элла, что твоя поездка сюда оказалась такой грустной, — тихо заговорил он при прощании. — Ты-то хотела как лучше, а получилось все наоборот.
Он посмотрел на мой исцарапанный лоб, перевел взгляд на спортивную сумку. Он отговаривал меня брать ее с собой, но я настояла, хотя и подозревала смутно, что в аэропорту могут возникнуть проблемы — у них ведь специально натренированные собаки. Еще один аргумент в пользу железной дороги.
Сумку мне принес Люсьен накануне утром, когда наконец кончилось действие наркотиков, которыми накачал меня врач, и я проснулась. Он вошел ко мне в спальню небритый, перепачканный с головы до ног, безумно усталый и поставил сумку у стены.
— Это для вас, Элла. Сейчас лучше не смотрите. Вы ведь и так знаете, что там.
Я тупо посмотрела на сумку.
— Вы ведь не в одиночку этим занимались?
— У меня есть друг, он кое-чем мне обязан. Не беспокойтесь, он будет держать язык за зубами. Тайны хранить умеет. — Люсьен помолчал. — Мы нашли трос попрочнее. Правда, перекладина все равно едва не сломалась. Да что там перекладина — весь дом готов был обвалиться.
— Жаль, что не обвалился… Люсьен, — откашлявшись, окликнула его я, когда он уже шел к двери. — Спасибо. Спасибо за помощь. За все.
— Счастливо, Элла, — кивнул он. — Пусть все у вас будет хорошо.
— Постараюсь.
Мать и дочь поставили сумки в коридоре и прошли со мной в дворик позади дома — небольшую поляну, отделенную с обеих сторон забором от соседей. Посреди нее стояла пластмассовая ванна, повсюду были разбросаны игрушки. Они усадили меня в пластмассовое кресло-качалку, Матильда отправилась в дом за выпивкой, а Сильвия встала рядом и принялась внимательно меня разглядывать. Потом она наклонилась и осторожно провела ладонью по моему лбу. Прикосновение было приятно, да и солнце пригревало на славу.
— А это что? — спросила Сильвия.
Я открыла глаза. Она указывала на пятно на сгибе руки. Оно покраснело и вздулось.
— Да с кожей прямо беда. Это называется псориаз.
— Соо-раа-сииз, — повторила Сильвия, выговаривая слово так, будто это название какого-нибудь доисторического животного, что-то вроде динозавра. — Тут тоже бинт нужен, n'est-ce pas?
Я улыбнулась.
— Итак, — начала Матильда, протягивая мне стакан апельсинового сока, усаживаясь рядом и отсылая Сильвию переодеться в купальный костюм, — где это вы умудрились так ободраться?
Я молча вздохнула. Перспектива подробных объяснений не радовала.
— В Швейцарию ездила, — начала я, — семью навестить. И показать им Библию.
— В Швейцарию… — задумчиво повторила Матильда и наморщила лоб.
— Еще мне хотелось там кое-что отыскать, — продолжала я, — вот…
Из дома донесся страшный крик. Матильда вскочила на ноги.
— Ну вот и до костей дело дошло, — сказала я.
Самое трудное было расстаться с Сюзанной. Она зашла ко мне вскоре после Люсьена и, присев на кровать и даже не поворачивая головы, кивнула в сторону сумки.
— Люсьен говорил мне, — сказала она. — И показывал содержимое.
— Люсьен хороший человек.
— Да. — Она посмотрела в окно. — Как, думаешь, это могло там оказаться?
— Понятия не имею. Может… — Я покачала головой и не договорила; сама мысль об этом приводила меня в ужас, а я ведь изо всех сил старалась заставить их поверить, что чувствую себя нормально и могу ехать уже завтра.
Сюзанна положила мне ладонь на руку.
— Зря я об этом заговорила.
— Не важно. — Я переменила тему. — Хочу сказать тебе кое-что, позволь мне быть откровенной.
— Разумеется.
— Тебе надо избавиться от Яна.
Судя по выражению лица, Сюзанна была скорее согласна, нежели удивлена; во всяком случае, она расхохоталась, а я вслед за ней.
На дворе вновь появилась Матильда, ведя за руку плачущую Сильвию.
— Извинись перед Эллой за то, что рылась в ее вещах.
— Простите, — прошептала девочка, подозрительно глядя на меня сквозь слезы. — Мама, можно поиграть в ванне?
— Можно.
Сильвия вприпрыжку бросилась прочь, словно хотела поскорее убежать от меня.
— Извините, — сказала Матильда, — она у меня такая любопытная.
— Не важно. Жаль только, что перепугалась.
— Так вот их… вот это вы и нашли? Что искали?
— По-моему, девочку звали Мари Турнье.
— Mon Dieu. Так она… из вашей семьи?
— Ну да. — И я пустилась в объяснения. Ферма. Старый камин и печь. Мари. Изабель. Голубой цвет. Сон. Грохот каменной плиты, ложащейся на свое место. И цвет моих волос.
Матильда слушала не перебивая, лишь разглядывая свои ярко накрашенные ногти и подергивая завитки волос.
— Ну и дела, — вымолвила она, когда я замолчала. — Сюжет для повести. — Она запнулась, заговорила было вновь и снова умолкла.
Я вопросительно посмотрела на нее.
— А сюда-то вы зачем приехали? — спросила Maтильда. — То есть я рада, конечно, но почему вы прямо домой не отправились? Разве когда так не по себе, не домой, к мужу, прежде всего тянет?
Я вздохнула. Если еще и об этом распространяться, целого дня не хватит. Но ее вопрос напомнил мне кое о чем. Я огляделась.
— А куда?.. А вы?.. Словом, где отец Сильвии? — неловко выговорила я в конце концов.
Матильда рассмеялась и небрежно махнула рукой:
— Да кто его знает? Я с ним уж года два как не виделась. Дети его всегда мало занимали. Он и Сильвию, чтобы я рожала, не хотел, так что… — Она пожала плечами. — Ну да ладно, Бог с ним. Однако же вы не ответили на мой вопрос.