Кое-что непременно должно быть здесь. Прежде всего стопка сухих палочек в камине. Важен каждый из этих кусочков дерева. На каждом начертаны дата и событие. Я их не считала, но думаю, что теперь их десятка два. Коллекция Хью была намного богаче, но ведь и собирать ее он начал гораздо раньше, чем я свою.
Это он меня научил: если в твоей жизни происходит что-то по-настоящему важное, отыщи палочку вблизи того места, где это случилось, и нацарапай на ней, что именно произошло и когда. Храни эти палочки в одном месте, береги их. Их не должно скапливаться слишком уж много, каждые несколько лет их следует перебирать, оставляя только те события, которые важны по-настоящему, и отсеивая те, которые утратили свое значение. Кому как не тебе самой об этом судить. Остальные выкини.
Когда станешь совсем старой и немощной или просто поймешь, что тебе не так уж много осталось, сложи их вместе и сожги. Свадьба палочек.
Через час после того, как я появилась в его офисе, мы с Хью Оукли шли по Центральному парку. Он рассказал мне о свадьбе палочек и посоветовал немедленно начать собирать собственную коллекцию. Я ужасно нервничала из-за того, что неминуемо должно было случиться, и подчинилась, не рассуждая, машинально. Первым моим трофеем оказалась ветка медного бука. Я тогда плохо разбиралась в породах деревьев. Листья, саженцы, растут себе и растут. Я была городской девушкой, торопившейся в гостиницу, чтобы заняться сексом с мужчиной, который, как мне было известно, состоял в счастливом браке и имел двоих детей.
— В чем дело? — Он остановился и развернул меня к себе лицом. Мы держались за руки. Мгновение назад мы спешили к гостинице. Я подумала, что он, наверное, бывал там прежде. Сколько других женщин он вот так же тащил за собой, сгорая от желания поскорее уложить их в постель?
— У тебя несчастный вид.
— Я не несчастна, Хью, я нервничаю! Сегодня утром меня ударили по физиономии, а теперь я здесь, с тобой. — Я вперила немигающий взгляд в наши сцепленные ладони и не отводила его, пока не закончила говорить. — Я никогда не занимаюсь такими вещами. Тут все вместе, целый букет. Опасно, хорошо, плохо… Все вместе. Я была уверена, что ты в Ирландии. Что картину оценит твой помощник, и я вернусь домой. Но уж никак не это. Для меня это нечто совсем новенькое.
Он огляделся по сторонам и, увидев садовую скамейку, потянул меня к ней.
— Сядь и послушай меня. То, что ты делаешь, хорошо. Твое сердце и та часть твоей натуры, которая жаждет открытий и приключений, говорят тебе: иди! Наши сдержки и противовесы не позволяют нам рисковать. Не слушай их, Миранда! Сделай это. В любом случае ты потом вспомнишь об этом и скажешь себе: пусть это было безумием, но ты рада, что решилась.
Глаза у меня были закрыты.
— Можно тебя кое о чем спросить? Только отвечай честно.
— Конечно.
Я выпрямилась.
— Ты этого стоишь?
Я слышала, как он вобрал в легкие воздух, чтобы ответить, но долго не произносил ни звука.
— Думаю, да. Надеюсь.
— Ты часто ходишь с женщинами в гостиницы?
— Нет. Иногда.
— Значит, я — не что-то особенное.
— Не собираюсь извиняться за человека, с которым ты до сегодняшнего дня и знакома-то почти не была.
— Это все слова, Хью. Для меня это очень серьезный шаг.
— Я сделаю все, что ты хочешь, Миранда. Мы можем остаться здесь и разговаривать сколько угодно. Можем пойти в кино или отправиться куда-нибудь, чтоб заняться любовью. Мне все равно. Только бы быть с тобой.
Мимо пронеслась парочка на роликах, за ними — стайка подростков в лихо заломленных шапочках и с огромным магнитофоном.
Мы проводили процессию взглядами, потом я сказала:
— Знаешь, чего бы мне хотелось? Прежде всего остального?
— Чего?
— Сходить в «Гэп» и купить пару хаки.
Это был тест, простой и безошибочный. Мне важно было, как он отреагирует.
Лицо его просветлело, он улыбнулся. Видно было, что от чистого сердца.
— Раз так, то пошли!
— Ты же хотел в гостиницу.
Он помедлил, потом заговорил медленно и тщательно выбирая слова:
— Ты не понимаешь, да? Мне ведь не двадцать лет, Миранда. И я не ношусь со своим членом, как ведьма с помелом. Я хочу быть тобой. Если в постели — чудесно. Если нет, все равно где, лишь бы вместе.
— Тогда почему мы шли в гостиницу?
— Потому что я хочу прикасаться к тебе. Мне казалось, что ты тоже этого хочешь. Но я ошибался. Ну и ладно. Пошли купим тебе брюки.
— Правда? — испуганно прошептала я. Он провел ладонью по моей щеке.
— Правда.
Мы вышли из парка столь же поспешно, как и вошли в него. Я отдала бы месяц жизни, чтобы узнать, что он на самом деле думал обо всем этом. Он снова взял меня за руку, мы то и дело сжимали ладони друг друга, словно говоря: я здесь, я с тобой. Я знала, что чем бы ни кончился этот день, я долго буду перебирать в памяти каждую его минуту.
Мне не нужны были новые брюки. Я о них заговорила только потому, что незадолго до этого заметила рекламу «Гэпа» на автобусе.
— Ну вот мы и пришли.
Я так напряженно думала о происходящем, что не заметила, как мы подошли к двери магазина.
— Выбирай себе хаки, а я куплю шапочку. На память о сегодняшнем дне. У тебя останется твоя первая папочка, а у меня — бейсболка.
— Ты злишься на меня, Хью? Скажи правду.
— Я в восторге. — С этими словами он распахнул дверь и жестом предложил мне войти.
— В каком смысле?
— Позже скажу.
Мы вошли в магазин. Он оставил меня и выбрал себе зеленую спортивную фуфайку.
Мне ничего не оставалось, как искать эти дурацкие брюки. Ко мне подошла продавщица и вежливо поинтересовалась, чем она может быть полезна. Я сердито пробормотала:
— Хаки! Я ищу хаки, ясно?
Продавщица попятилась. На лице ее читалось: так-так!
Мне было все равно. Я торчала в «Гэпе», выбирала себе хаки, тогда как могла напропалую заниматься сексом с обаятельным мужчиной. Почему я вдруг оказалась такой трусихой? Прежде ведь я без раздумий так поступала. Как-то однажды возле ресторана «Чайна Мун» в Сан-Франциско. И с манекенщиком в Гамбурге на кровати со сломанной пружиной. Я ложилась в постель с другими мужчинами, и все было чудесно. Воспоминания об этом приносили мне удовольствие, и никакого чувства вины я не испытывала.
Я огляделась по сторонам и увидела Хью, примерявшего бейсболки перед зеркалом. Симпатичный мужчина за сорок в темном костюме, натягивающий мальчишеские шапочки на свою крупную голову. Почему не с ним?