— Хочешь воды? На, попей. У меня есть клюквенный морс, кислый, тебе тоже хорошо. Я не знаю, как вызвать врача, — сказала она и провела ладонью по моему лбу.
Я чувствовал себя старым, разбитым, некрасивым и омерзительным. «Сегодня вечером», ха! Зачем я пил, господи? Что я хотел доказать?
— Да. Морс, хорошо, — я заметил, что губы мои потрескались и болели. Ревизия выявила и иные поврежденные зоны моего тела, на костяшках пальцев имелись следы ударов и содранная кожа. Получалось, я с кем-то дрался. Интересно, я победил? Хотелось посмотреться в зеркало, но сил до него дойти не было. Да и не ожидал я там увидеть ничего хорошего. И все же без синяков на лице я бы сейчас обошелся. Теперь, когда я подписал контракт и имею работу, имиджу продюсера синяки могут и повредить.
— Я принесу градусник, — Ирина была деловой и сосредоточенной. Я поднял голову, насколько смог, и осмотрелся. Я лежал в джинсах, но ботинки с меня сняли. Ирина? Эта мысль заставила меня покраснеть и расстроиться. Многие из моих девушек (тех, кто сами решали считать себя таковыми) видели меня в таком состоянии или близком к нему, даже Оксана. Да и Ирина тоже всякое видала, надо сказать. Но чтобы снимать с меня ботинки, переворачивать меня! Позор! Она вернулась с бутылкой морса и градусником.
— Прости, я ничего не помню, — хрипло пробормотал я, глядя, как она поправляет мне одеяло.
— Да помнить-то особенно и нечего, Гриш. Ты пришел под утро и стал звонить в дверь.
— Я тебя разбудил? Я что, потерял ключи?
— Они валялись на полу, около лифта. Ты… как бы тебе сказать. Вряд ли ты отдавал себе отчет в том, где ты находишься, и даже в том, кто ты. Скорее всего, ты действовал согласно некоему автопилоту. Ты был… как бы это сказать. — Ирина остановилась в затруднении.
— Невменяем? — грустно улыбнулся я.
— Хочешь, я сделаю тебе куриный бульон?
— Куриный? — изумился я. — С чего бы такая милость от вегетарианки?
Ирина вздохнула и долго смотрела на меня каким-то странным, грустным и безмятежным взглядом одновременно. Потом она почему-то провела рукой по моим волосам — медленно и с каким-то необъяснимым чувством, с нежностью, которой она никогда не демонстрировала в отношении меня.
— Зря я морочу тебе голову. Ты такой, какой есть. Я не должна пытаться тебя поменять. Это просто бесполезно и глупо. К тому же я совсем не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
— В таком случае зачем ты перекрасила волосы? — спросил я. Не удержался. Ирина вздохнула и снова прикоснулась к моей голове.
— Это был… жест отчаяния.
— Что ты имеешь в виду? — я снова не мог ее понять. Разве можно понять такого человека? Сейчас снова что-то понесет про карму и судьбу или про знаки и цвета в контексте мировой гармонии.
— Я хотела, чтоб ты увидел меня, — пробормотала она. — Чтобы увидел.
— Я вижу тебя.
— Нет, не видишь, — она замотала головой, упертая девчонка. Как с ней трудно.
— Ну, так покажи, что ты хочешь, чтобы я увидел. Я же здесь, с тобой. И я готов даже простить тебе черные волосы. Иногда мне кажется, что я готов простить что угодно. Только вот простишь ли ты, что я напился? Простишь? А, Иринка? — после нескольких глотков клюквенного морса я немного ожил и почувствовал, что могу хотя бы двигаться.
— С чего бы мне тебя прощать? — она снова покачала головой. — Ты — взрослый человек.
— Ты же понимаешь, о чем я говорю, — возмутился я. — Наши договоренности. Мое здоровье, я же должен был себя беречь.
— Ничего ты не должен, — сказала она, и тут, что мне совершенно не понравилось, она вдруг забралась с ногами на диван и легла рядом со мной, положив голову мне на плечо. Что это, в шоке пытался понять я. Она что, хочет заняться со мной сексом сейчас? Когда я в таком состоянии, что и думать об этом не могу?
— Ирочка, ты чего? — спросил я, но она только еще сильнее поджала ноги, свернувшись в клубочек, и закрыла глаза. Так близко ко мне она еще никогда не подходила, я чувствовал даже запах ее длинных волос, немного химический, с фруктовым оттенком. Запах парикмахерской, где она была накануне. Я прижал ее к себе и подумал, что, в принципе, не против. Это будет нелегко, но. Что я — не мужик?
— Мне лучше уехать, — пробормотала она, не открывая глаз.
— Что? В каком смысле? — сначала я подумал, что она имеет в виду что-то другое, какую-нибудь поездку в магазин или к друзьям, или что-то в этом духе, но она только улыбнулась и снова погладила меня по голове.
— Я решила, что лучше мне возвратиться в Таганрог. Все, что мы затеяли, — полная глупость. Живи, как хочешь. Как ты привык, — она попыталась встать, но я удержал ее. Я приподнялся и посмотрел ей в глаза, я начал говорить какую-то ерунду, оправдываться и угрожать. Я просто не мог ее отпустить, кто его знает почему. Даже если ради этого мне пришлось оказаться в кабинете у доктора Пирогова.
Доктор встал, подошел к столику, на котором лежали какие-то ампулы и шприцы, набрал что-то в один и попросил меня закатать рукав рубашки. Я почувствовал страх, похожий на тот, что испытал во время своего пьяного, нездорового сна. Убежать скорее в поле, в лес, спрятаться за каким-нибудь бугорком. Отползти. Как я буду жить дальше? Зачем мне все это надо? Зачем я иду на поводу у этой женщины, с которой у меня нет буквально ничего общего, с которой меня ничего не связывает? Можно было бы прекрасно и дальше жить своей жизнью, жить одному. Я никогда не боялся одиночества. Наоборот, считаю это глупостью и предательством по отношению к самому себе — жить как попало и с кем попало только потому, что боишься остаться один и не получить пресловутый стакан воды перед смертью. Наш мир предоставляет весь необходимый сервис для одиноких людей, в том числе и чистую питьевую воду. Нет, я не поэтому хотел, чтобы Ирина осталась. Ее присутствие доставляло мне множество хлопот. Я не виделся с Оксаной несколько месяцев. Вернее, не спал с ней несколько месяцев. Я не могу привести друзей домой, потому что это побеспокоит Ирину. Я оплачиваю ее расходы, покупаю подарки. Я готовлю ей вегетарианскую еду. Мне было бы проще без нее, и все же я хотел бы, чтоб она осталась.
— Это больно? — спросил я, покорно расстегивая пуговицу на рукаве.
— Нет. Разве что немножко, в момент укола. После этого у вас может участиться сердцебиение, вы почувствуете жар и головокружение. Вы приехали один?
— А что? — я посмотрел на него с ужасом. — Я могу сам не дойти обратно?
— Нет-нет, вы придете в себя буквально через несколько минут. Возможно, в течение сегодняшнего вечера у вас будут наблюдаться приливы жара и озноб, но это нормально. В любом случае лучше, чтобы рядом был кто-то из близких.
— Чтобы вызвать «Скорую»?
— Чтобы быть рядом.
— Я приехал со своей девушкой, — сообщил я, с неохотой протягивая Пирогову руку. И когда жар действительно охватил мое тело, а голова наполнилась странным гулом, шумом в ушах, заглушающим грохот от поездов метрополитена, я вдруг осознал, что это правда. Ирина и есть моя девушка, как ни странно это звучит. Она — моя девушка на самом деле.