Я думаю, товарищ генерал… – – говорит он.
Камера поднимается все выше, мы уже не слышим отчетливо, что говорит лейтенант. Слышны только обрывки фраз, слова.
«Поскольку… девятнадцать по сорок… еще Айвазовский… очереди за луком… в рот его и в ноги… а расстрел парламента? что касается утки… отчего бы не добить… ребята еще в прошлом финансовом отчете… касаемо Карзая… доблестные молодогвардейцы… хотят ли русские войны… блядь, а если сапогом по пизде?!.. то-то и оно, что хуем в щи не лапти… теорема Ферма как доказатель…»
Камера показывает с высоты птичьего полета лес, костер с окружившими его мужчинами выглядит сверху маленькой искоркой (что, несомненно, тоже Символизирует – В. Л.). Постепенно, камера начинает опускаться, медленно, – как и поднималась, – кружа. Общий план костра, людей, докладчика. Он как раз заканчивает. Он говорит:
И если жизнь простого лейтенанта ФСБ, – говорит он.
Как совершенно верно отметил товарищ генерал, – говорит он.
Можно сравнить с искоркой костра, – говорит он.
То, говоря о таких уважаемых людях, как например, – говорит он.
Генерал ФСБ, – говорит он.
Мы не можем не признать, что речь идет пусть и о быстротечности бытия, – говорит он.
Но в совершенно очевидно бОльших масштабах, – говорит он.
Вроде вот этого полена, – говорит он, показывая на большой тлеющий сук в костре.
Который еще многие часы будет дарить тепло нам, людям, – говорит он.
И давать путевку в жизнь сотням… нет, тысячам маленьких искорок-лейтенантиков! – говорит он.
Садится (говорил стоя, вытянувшись по швам). Коллеги смотрят на лейтенанта с плохо скрываемой ненавистью, как днем – догонявшие группу диверсантов волки. Это нормальное чувство любого коллектива в адрес чересчур выдающегося, в самом плохом смысле этого слова, индивидуума.
Соснул хуйца, пидар, – шелестит кто-то сзади.
Генерал, отпив немного спирта из фляжки, говорит:
Хорошо загибаешь, Петя, – говорит он.
На СМИ тебя, что ли, поставить, – говорит он.
У нас как раз шарага новая открылась, – говорит он.
«Нью-таймс» называется, – говорит он.
Как прикажете, товарищ генерал! – говорит, волнуясь и радуясь, лейтенант.
Снова черный лес за спинами мужчин. Затемнение…
…на темном фоне брезжит что-то красное. Оно становится ярче, мы видим огонек. Слышим шепот.
Альбац, Альбац, вставай, – говорит голос.
Вставай, лейтеха, – говорит он.
Свет фонарика – мы уже видим, что это фонарик, различаем даже лампочку в нем, – падает на говорящего. Это человек с лицом министра чрезвычайных ситуаций РФ, Шойгу. Он даже картавит, как Шойгу.
Пгосыпайся, чегт тебя деги, – говорит человек.
А… что.. кто… – говорит Альбац, барахтаясь в спальном мешке со сна.
Общий план. Лейтенанта спят вокруг костра. Человек с лицом и голосом министра Шойгу зажимает рукой рот Альбацу, чтобы тот не шумел спросонья. Говорит:
Дурачок, это же я, товарищ генерал, – говорит он.
Да но.. почему… – говорит лейтенант.
Выгляжу по-другому? – говорит товарищ генерал.
Эх, новички, новички, – говорит он.
Если мы, разведчики, – говорит генерал.
…не будем каждые пару месяцев выглядеть По-Другому, – говорит товарищ генерал.
То нас любая сявка раскусит, и опознает, – говорит он.
Вот так-то, ебаный в гот, – говорит он.
Лейтенант садится, и глядит на товарища генерала с восторгом и восхищением.
А я…? – говорит он.
Конечно, – шепотом говорит генерал.
И тебе придется сразу по-другому выглядеть, – говорит он.
Где ты блядь, видел стройного, подтянутого чина ФСБ, – говорит он.
Да еще и с умными глазами, – говорит он.
Но это потом, Серега, – говорит он.
Товарищ генерал, а почему вы все время… – шепчет лейтенант.
Почему разными именами меня называете? – шепчет он.
Так, ебана в рот, по тем же причинам, – шепчет генерал.
Чтобы сбить с толку прослушку, – шепчет он.
А она есть? – шепчет Альбац.
Вова, блядь, не разочаровывай меня, – шепчет генерал.
Она всегда есть, мы же разведчики, – шепчет он.
И фамилию, кстати, тебе поменять придется, – шепчет он.
И не раз, – шепчет он.
Первую твою отдадим пизде какой-нибудь… – шепчет он.
Ну, пусть будет та, что в «Нью Таймс» – шепчет он.
Понял, Пиздокрылов? – шепчет он.
Так точно, товарищ генерал, – шепчет бывший лейтенант Альбац.
Хорошо, – шепчет генерал.
Запомни, никто твою настоящую фамилию знать не будет, – шепчет он.
Потому что ее у тебя и не будет, – шепчет он.
Ну, кроме американцев, – шепчет он.
А почему они? – шепчет лейтенант.
А им положено, – шепчет генерал.
Американцы все знают, – шепчет генерал.
Все вопросы у тебя… или еще будут? – шепчет он.
Лейтенант виновато замолкает, оглядывается. Его коллеги лежат вокруг костра, – ногами к огню, – образуя что-то вроде звезды, у которой они – в роли лучей. Слышен треск сучьев в огне, храп чей-то…
Поздравляю тебя, Альбац, – говорит генерал.
Ребята, значит, конкурс ни хуя не прошли, – шепчет генерал.
Кто на матчасти срезался, кто обоссался с пристрастием допрашивать, – шепчет он.
А кто блядь вообще был подослан к нам вражескими разведками, – шепчет он.
Один ты, лейтеха, проходишь дальше, – шепчет он.
Служу Российской Федерации, – шепчет лейтенант.
Это ты брось, – шепчет генерал.
Служить надо Фирме, – шепчет он.
Какой? – шепчет лейтенант.
Генерал снова смотрит на него, как на недомерка. Лейтенант краснеет.
Последнее задание по вступительным тебе, – шепчет генерал.
Последний, так сказать, тур, – шепчет он.
Ликвидировать не прошедших экзамен, – говорит он, и протягивает лейтенанту нож.