– Затем, что ты меня внаглую на чужой «мокряк» подписываешь! Мы с твоим опером в забегаловке придорожной пересеклись, Хобот с ним полаялся и мы уехали! Вот и все дела! С чего ты нас в розыск объявил?! Чтобы от свидетеля избавиться?
– Кроме меня в полиции и побольше начальники есть…
– Это меня не шибет! – Север презрительно сплюнул. – Имей в виду: если меня «примут» [22] , сдаю тебя со всеми потрохами. И тогда закроют уже тебя! Может, в одной хате чалиться придется…
Север в упор смотрел на него. Пустой, тяжелый, неживой взгляд.
– У ментов «красные» хаты есть, – как можно небрежней бросил Лис. – И я когда-то через них прошел, даже на «красной» зоне побывал по ложному обвинению. Разобрались, выпустили, восстановили и все виновные за это ответили! А ты со своим бредом будешь не в СИЗО сидеть, а в психушке! Ну, что, все?!
«Канарейка» удобно лежала на шапке. Боцман перевел прицельную метку с виска Севера на висок Лиса. Именно так надо работать – справа налево, чтобы импульс выброшенной вправо гильзы не препятствовал движению оружия, а способствовал ему. Но палец не ложился на спуск. Самому себе он говорил, что цели все же могут изменить позицию… Но в действительности дело было в другом: когда он переводил ствол на Лиса, у него в мозгу будто включался предохранитель. Он не хотел в него стрелять. Не хотел, но был должен! Весы решения в мозгу зависли в неустойчивом равновесии: гири чувства и долга уравновешивали друг друга…
– Нет, не все! – Север зло выплюнул окурок. – Ты ваше ментовское жало с меня переведи на тех, кто тут у вас в натуре беспредельничает! Босой, этот… Корнилов, азербайджанец с золотыми зубами… Вот их и позакрывай! А я Смотрящим стану и наведу здесь порядок… Иначе Хобот или Шмель отнесут фейсам письмо про все твои делишки…
Север кивнул головой на своих сопровождающих, один из которых, судя по всему, не был в восторге от перспективы носить куда-нибудь письма, особенно туда, куда предстояло, а второй еле держался на ногах и все ему было фиолетово.
– Короче, розыск с тебя снять и расчистить путь в Смотрящие. Так? – спросил Лис, будто запоминал и уяснял обязательные для исполнения указания.
Его даже немного развеселило, что Север сохранил такие древние, давно устаревшие, представления о его возможностях и уровне влияния в сегодняшней системе правоохраны.
– Так!
– А теперь слушай, что я тебе скажу! Сейчас ты забираешь своих клоунов и дергаешь навсегда из Тиходонска! – тон Лиса был острым и холодным, как последнее ощущение вошедшего под сердце штыка. – Если будешь метлой мести, свои бредни разносить – я тебя убью! Ты понял?!
Пока он говорил, Север не пошевелился, не моргнул. А его спутники сделали по шагу назад. Мент был страшен. Хоботу показалось, что от этих слов даже эхо прокатилось в вечерней тишине пустыря. И он, и Шмель, который вышел из прострации, смотрели на своего вожака. Север сунул руку под куртку.
– Я тебе колоду разложил, ткнул носом. Твое дело теперь согласиться или сдохнуть.
– Что ж, давай потягаемся…
Лис вынул руку с гранатой, взялся за кольцо и шагнул вперед, к Северу.
– Я-то сдохнуть готов. А ты?
Он медленно вытащил кольцо и выставил согнутую в локте руку перед собой, словно собирался заехать Северу снизу в челюсть. Тот скосил глаза вниз и окаменел. Судя по выражению лица, такого оборота он не ожидал. И подыхать ему явно не хотелось.
Очевидно, его сопровождающие еще меньше желали смерти и не собирались этого скрывать: Хобот повернулся и бросился бежать, Шмель, забыв про травмы, довольно бодро поковылял следом.
– Назад, козлы позорные! – рявкнул Север, но они не обратили на окрик никакого внимания.
Да если бы и обратили, это бы ничего не изменило: «стрелка» была безнадежно проиграна! И он это прекрасно понимал.
– Чтоб я вас больше не видел, фуфлометы поганые! – кричал он вслед бегущим, уже по инерции, чтобы выместить ярость. – Убирайтесь в свои Кульбаки, быдло деревенское!
Лис стоял в прежней позе и от души смеялся. Про такие комичные «стрелки» он даже не слышал. Жалко, никто не видит!
Боцман все видел. Разговор шел резкий, Лис вынул гранату, и «шестерки» Севера бросились бежать. А сам он остался – «законник», вполне может пойти на принцип! А если и Лис пойдет на принцип, он ведь тоже «мент в законе»? Тогда оба поднимутся на небо, и ему нечего будет делать, разве что получить у Лебедя деньги… А что, это был бы самый лучший вариант!
Лис перестал смеяться, вытер заслезившиеся глаза. Север обосрался по уши! И он ждал, как тот будет выходить из положения.
– Ладно, давай договоримся так, – Север повернулся к своему противнику.
Он старался говорить солидно, рассудительно, хотя челюсть ходила взад-вперед, пережевывая невидимую жвачку. Он даже полез в карман за новой сигаретой, хотя курил минуту назад – наверное, чтобы продемонстрировать, что у него не дрожат пальцы. И правда, не дрожали.
– Я тебе предложил сделку, ты отказался. Все чики-чики, каждый остался при своих. Помирать нам незачем. И кипешить не надо. Расходимся по-хорошему…
– Убирайся из города! – повторил Лис и осторожно переложил «эфку» в правую руку. – А сейчас беги! Бросаю!
Угрожающий крик разнесся над пустырем. Хобот, как ужаленный, рванул изо всех сил и спрятался, наконец, за гору мусора, Шмель хотел ускорить ковыляние, упал и теперь полз на четвереньках.
Боцман никогда не увлекался философией, да и образования у него, считай, не было, даже речное училище так и не окончил. Но его деятельность давала богатую пищу для размышлений. Что происходит с человеком, которого поразил смертельный выстрел? Долю секунды назад он был жив и здоров, сейчас он труп, но еще об этом не знает. Он падает, естественно. Но как он упадет, куда он упадет и даже когда он упадет – это предсказать сложно. Слишком много факторов надо учитывать: стоял «объект» или бежал, находился в устойчивом положении или не очень, где располагался центр тяжести, направление движения, угол выстрела, была грудная клетка на вдохе или на выдохе. И так далее…
Например, он работал в Баку по очень крупному «объекту» (крупному в смысле телосложения – мелкие в социальном плане фигуры не попадают в оптический прицел снайпера), килограммов на сто двадцать – сто пятьдесят. Боцман попал в левую глазницу с небольшого угла – и он мгновенно рухнул на спину, как будто его сбил невидимый грузовик. А в Иваново другой объект, легче раза в два, получив пулю в висок, сделал еще шага два по инерции… Так вот что они думали? Ощущали, что жизнь закончилась? Или просто провалились в небытие?
Но, по большому счету, какое это имеет значение? Человек жил и человек умер. Работа выполнена, вопрос закрыт. Странные случаи, удивительные факты – это предмет для баек, которые так и не будут никогда рассказаны. Киллеры не делятся своими байками.