— Бабушка вас не любила? — немедленно перебил ее Фокин.
— С чего вы взяли?
— Ну вы сами подумайте, как это звучит: «Вероника, ты всегда будешь неудачницей». Не бабушка, а ведьма какая-то.
— Я рассказываю вам все в упрощенном варианте, — нашлась Вероника Матвеевна. — На самом деле бабушка сказала мне: «Вероника! Бедная моя девочка! Ты всегда будешь неудачницей!» — и умерла.
— Соболезную, — произнес Фокин таким тоном, каким говорят «благодарю», получая сдачу.
— Бабушка словно заклеймила меня. С тех пор я самая большая неудачница на свете. Это как фамильное проклятие, понимаете? — Она исподлобья поглядела на Фокина и спросила:
— Ну? Что вы на это скажете?
— Как психолог могу сообщить, что неудачник — это определенная психическая категория. Человек, считающий себя неудачником, обречен на невезение. Будучи слабым и жалуясь на свою слабость, он навлекает на себя беды самим своим настроем. Здесь работает закон причины и следствия: «От неимущего отымется…»
— Хотите сказать, я сама во всем виновата? — Вероника Матвеевна наклонилась вперед. — Вы считаете, что фамильных проклятий не существует?
Фокин чувствовал, что посетительница целиком сосредоточена на нем. Интересно, почему? Что ей от него нужно на самом деле? Ни в какое проклятие он не поверил.
Дама казалась практичной, собранной и умной, хотя пыталась выставить себя в самом невыгодном свете.
— Я не изучал этот вопрос специально. Мне нужно подготовиться. Будем считать сегодняшнюю встречу бесплатной предварительной консультацией. Кстати, кем вы работаете?
— Секретаршей в министерстве, — легко соврала Вероника Матвеевна.
— Оставьте мне ваш телефон.
Вероника Матвеевна не знала, что делать. Оставить свой настоящий телефон? Нет, это опасно. Вполне возможно, Пучков устроит ей головомойку и запретит второй раз появляться у Фокина Поэтому она соврала и продиктовала номер, который сочинила на ходу.
— Хорошо, Вероника. Можно звать вас по имени?
— Если наши отношения будут продолжаться, то да.
— Я согласен работать с вами.
— Наверное, вы сдерете с меня кучу денег, — проворчала она.
Валерий Антонович не удержался и усмехнулся.
— Вы совсем не похожи на неудачницу! — заметил он, наблюдая за тем, с каким проворством дама направляется к выходу — Вы забыли условиться о времени следующей встречи — Я подкорректирую свое недельное расписание и позвоню! — бросила она через плечо и выскочила из кабинета. Еще ни один мужчина не нагонял на нее такого страху, как Фокин. Вот тебе и разведка боем! Еле ноги унесла. Интересно, что он на самом деле о ней подумал?
На самом деле он подумал, что у нее симпатичные коленки и весьма аппетитный зад. Если бы она узнала об этом, то была бы в шоке.
* * *
— Вероятно, ты меня уже ненавидишь, — вздохнул Стас, доставая блокнот.
— И с какой же стати мне тебя ненавидеть? — поинтересовалась Настя.
— Я тот, кто сыплет соль на раны. Я воскрешаю в твоей памяти самые ужасные события. Мне нужны подробности, слова, встречи, намеки — все мелочи, какие ты в состоянии вспомнить.
— Это ведь твоя специальность, — успокоила его Настя. — А я очень ценю профессионализм.
Стас мгновенно насупился. "Она воспринимает меня не как мужчину, а как обслуживающий персонал, — подумал он. — Чего ждет хозяйка, к примеру, от электрика?
Уж, конечно, не того, что он станет за ней волочиться. Она рассчитывает, что электрик починит розетку. Если он сделает это хорошо и быстро, она оценит его профессионализм по достоинству".
— Расскажи мне о Паше Локтеве, — сказал он вслух. — Ты хорошо его знала?
— Да нет, напротив. Я плохо его знала. То есть почти совсем не знала. Его ураганное ухаживание меня поразило. Он открылся так неожиданно! Но для меня так и остался совершенно чужим. Вдруг объяснился в любви и только потом начал ухаживать, приносил цветы, поджидал у выхода, провожал, умолял о свиданиях.
— А как ты себя вела?
Настя опустила глаза и пробормотала:
— Не то чтобы я его поощряла, но и не гнала. Пашу невозможно было отшить, как других назойливых ухажеров.
Он был такой застенчивый! Выглядел, как подросток. Ты бы его видел!
Стас его видел. На фотографиях, разумеется. Светлая курчавая голова, розовые щеки, жеребячьи глаза. Все говорили, что Паша был умен, но бесхребетен. На рожон никогда не лез, любил оставаться в тени. Его напористое ухаживание за Настей было совершенно не в его духе.
— А с кем он дружил? — поинтересовался Стас. — На факультете?
— С Сашей Валуевым и Вовой Чекмаревым. Даже не знаю, можно ли их отношения назвать дружбой. Так, ходили вместе пиво пить.
В тот же день Стас отправился на биофак наводить справки о друзьях Паши Локтева. Инспектор курса, которого ему удалось разыскать, долго мялся и жался, прежде чем сказать хоть что-нибудь о своем пропавшем студенте.
Конечно, он сразу его вспомнил. «Странно, — думал Стас, глядя на усатого дядьку, который бегал глазами по сторонам. — Что его так беспокоит?» Он помнил материалы дела. В них не было ничего настораживающего, ничего волнующего. Ушел из дома и не вернулся. Рядовой, по меркам Москвы, случай. И все же, возможно, милиция упустила какие-то нюансы? Он так и не сумел раскачать инспектора ни на какие откровения. «Случился маленький облом», — усмехнулся про себя Стас. Зато в деканате он без проблем добыл адреса Валуева и Чекмарева. «Оба почти мои ровесники, — подумал Бессонов. — С ними должно быть легче».
Первый работал таксистом, возил пассажиров на собственной «Волге», снабженной переговорным устройством.
Пококетничав с девушкой, принимавшей заказы, Стас попросил прислать конкретно Валуева и стал нетерпеливо ждать встречи.
— Я щедро расплачусь, — заявил он, усевшись в машину, — если вы покатаете меня по городу и ответите на несколько вопросов. — Стас протянул Александру свое удостоверение частного детектива.
— А в чем дело-то? — спросил бывший биолог, трогая машину с места. Он оказался симпатичным мужиком со смешным коротким носом и глубокой ямочкой на подбородке. — Я возил каких-нибудь бандюков?
— Да нет, история эта давняя. Я к вам по поводу исчезновения Павла Локтева. Помните такого студента биофака?
— Тю-ю, — протянул Валуев. — Вы не по адресу. Я ничего про это не знаю.
— А мне сказали, что вы с Павлом были довольно близки.
— Кто это сказал? — подозрительно спросил тот, бросив на пассажира короткий недовольный взгляд.