– Куда пойдем?
– В школу, конечно, – нахмурившись, сказала она. – Куда же еще? Собирайся.
Что значит «конечно» и «куда же еще»? Я туда вроде бы не собиралась до конца каникул.
– Подожди, Светка, – попросила я. – Объясни… Там же ремонт. Зачем нам в школу?
Светка объяснила, слегка сердясь на меня за то, что я такая недогадливая. И прожигая взглядом. По словам Светки, мы должны были сходить к директору и взять телефоны наших одноклассников. Им наверняка нечего делать в такие большие каникулы. Конечно, мы с ними не очень-то дружны, но класс у нас неплохой. Согласятся не все, но наверняка будут и те, кто согласится!
Я робко предложила:
– Может, классной позвоним?
– Нужны мы ей, – насупилась Светка.
Это правда, мы ей были не нужны. Вряд ли она стала бы давать нам телефоны одноклассников, такая уж она.
– Директор говорил, что будет в школе все время, – вспомнила я.
Светка кивнула.
– Какой-то он хороший, – сказала она. – Почему-то.
Я подтвердила:
– Хороший.
Наш директор был совсем не похож на директора.
Сразу попасть в школу мы не смогли – главный вход был закрыт. Даже не так – он был забаррикадирован. Изнутри школы доносился визг сотен тысяч дрелей, окна были залеплены столетней пылью.
– Куда теперь нам? – засуетилась я.
Светка сказала уверенно:
– Пойдем по следу.
Снегу секреты доверять нельзя. К запасному входу была протоптана приличная тропинка. Мы зашли в школу и прикрыли рты и носы руками. В воздухе стояла ремонтная пыль, пахло сваркой, дышать было нечем.
– Может, заглянем в учительскую? – предложила я и закашлялась. Мимо нас ходили рабочие, не обращая на нас никакого внимания.
Светка помотала головой:
– Не думаю, что она теперь есть, эта учительская…
Мы стали подниматься на третий этаж, где раньше был кабинет директора. Заглянули на всякий случай на второй. Как ни странно, там было пусто и не отремонтировано. Светка открыла дверь в наш класс, и мы немного посидели за партой. На доске было написано «30 ноября». Я стерла и написала сегодняшнюю дату. Потом мы нашли в учительской парте разноцветные мелки. Нарисовали новогоднюю елку, поздравили класс с Новым годом, потрепали по шевелюре бюст Пушкина (наш класс был классом литературы) и пошли дальше. Почему-то стало грустно.
Директор сидел в своем кабинете и задумчиво играл в «Башню»: прямоугольные деревянные дощечки, по три в каждом ряду, были сложены друг на друга. Нужно было достать дощечку снизу и переставить ее наверх. Директор посмотрел на нас, мимолетно улыбнулся, кивнул. Мы сели напротив него. Директор подпер подбородок ладонями, сказал Светке:
– Твой ход.
Светка осторожно достала снизу прямоугольник и положила наверх.
– Ремонт только начался, – сказала она.
– Ходи, Мика, – предложил директор.
Я передвинула свою фигурку.
– Только первый этаж, – сказала я.
Директор пожал плечами:
– Ремонт есть ремонт.
– Ремонт – дело вечное, – согласилась я.
Мы все поняли и так, но директор все-таки сказал:
– Школа откроется разве что в следующем учебном году.
Мы вздохнули. Значит, распределение по разным школам, новые учителя, новый класс… Кто знает, может, и Светки не будет рядом.
– Но как же тот месяц, когда мы нагоняли программу наперед? – спросила я. – И длинные каникулы… Ведь вы говорили…
– Можете считать, что я сделал вам новогодний подарок. Как он вам?
– Спасибо, – честно сказали мы со Светкой. – Хороший.
Директор улыбнулся.
– Давайте доиграем.
Мы доигрывали молча. Когда башня стала совсем уж извилистой, и мне показалось, что, сделай я ход – и она рухнет, я сказала:
– Не буду ходить. Не хочу, чтобы падала. Не сейчас.
– Хорошо, – согласился директор. – Расскажите хоть, зачем пришли. Ведь не просто так.
Директора хотелось приободрить. Поэтому мы рассказали все. Об открытках, о Микке (Светка посматривала на меня чуть завистливо), о том, как Светка бросила волейбол, что мы хотим устроить утренник во дворе. Я рассказала о своей живой елке и о вчерашней встрече со временем. А потом мы рассказали о посылке с открытками.
– Хотим позвать одноклассников, – сказала я. – Сами не справимся.
– Пусть работают, – буркнула Светка.
А потом мы переписывали данные из толстой папки.
– Наверное, я что-то упустил, – вдруг сказал директор. – Вы все учились в одном классе и не знаете телефонов друг друга. Почему-то я не обращал внимания…
Сейчас было самое время сказать про нашу классную, что она нами не интересуется и виновата во всем только она. Но я вдруг почему-то разозлилась. Конечно, он хороший директор. Но что-то было неправильно. Я сказала:
– Какой-то вы пессимист. И сидите тут, в пыльной школе. Шли бы вы домой. Позовите секретаря, пусть следит за ремонтом. Приходите раз в неделю. До того, как я пришла сюда, мне казалось, что так можно, но сейчас я думаю, что так нельзя.
Наверное, взрослым такие вещи не говорят. По крайней мере, Светка смотрела на меня своим внимательным взглядом.
Директор тоже выглядел слегка удивленным. И признался:
– Вообще-то меня дома никто не ждет.
Здесь, видимо, директора надо было пожалеть. Но я брякнула:
– Это и так понятно. Сидели бы вы здесь, если бы вас дома кто-то ждал.
Стало тихо. Тихо, насколько возможна тишина в ремонтируемой школе. А я достала из сумки пачку открыток из сегодняшней посылки и кучку адресов с моей новогодней елки. Взяла на всякий случай, но теперь мне стало понятно, зачем.
– Надо подписать поздравления и отправить по этим адресам. Обратный адрес можете оставить свой. В Новый год, знаете ли, всякое бывает, – а потом гордо мотнула головой: – Пойдем, Светка.
Мы остановились у порога и крикнули хором:
– С Новым годом!
Директор улыбнулся и стал собирать чемодан. Я знала, что он пойдет домой и будет приходить в школу разве что раз в неделю. Мы пробирались через пыльный первый этаж, но нам очень даже легко дышалось.
Мы со Светкой решили тут же всех обзвонить, чтобы завтра с утра приступить к работе. А работы было много – прямо посреди моей комнаты стояла посылка и напоминала о себе. Пока я собиралась с силами для первого звонка, Светка перебирала открытки, делила их на те, что похуже, и те, что получше, а потом все снова перемешивала. Нужное дело, что и говорить.