Хотя про прошедшие несколько недель Мария могла бы сказать, что это были самые счастливые дни в ее жизни. Она проводила время со своим сыном и, прислушиваясь к себе, чувствовала, как растет в ней новая жизнь. И конечно же, она испытывала любовные страсти, о которых прежде и мечтать не могла. Однако Мария знала, что это – далеко не все. Ведь были еще семейные заботы…
К счастью, Кеннет помогал ей. С ним Мария впервые в жизни почувствовала себя в безопасности, и казалось, что в мире вокруг них нет никакой войны, хотя она прекрасно знала, что довольно скоро ее муж отправится на войну, чтобы бороться против соотечественников.
Медленно, но верно Кеннет разрушал оборонительные позиции Марии, и страсть, которую они делили по ночам, постепенно захватила и день. В ход шло все – ванны, конфеты, цветы и ленты. Мария чувствовала, как трудно держать дистанцию с тем, кто знал каждый дюйм ее тела и мог заставить ее стонать от удовольствия. Даже одно то, что Кеннет собирался каждое утро у нее на глазах, наполняло его образ новым обаянием. Бытовые мелочи, которыми она прежде никогда не делилась с мужчинами, сближали ее и Кеннета. Все это так не походило на ее первый брак! Мария никогда не делила по ночам постель с графом Атоллом и не принимала по утрам ванну. Она никогда не помогала ему надевать рубашку и сюрко и никогда не подшучивала над ним. Да что там говорить – со своим первым мужем она почти не разговаривала и, по сути, даже не знала его. Не то что теперь Кеннета…
И Марии даже понравилось посмеиваться над мужем – это всякий раз приводило к бурному выяснению отношений и как ничто другое подхлестывало ее чувства. Ничего подобного с графом Атоллом Мария не чувствовала. С ним она была молчаливой и робкой. А Кеннет не просто слушал ее – казалось, ему было интересно то, что она говорила.
Чем дальше, тем больше Мария убеждалась в том, что ее новый муж нисколько не похож на первого. Кеннет был каким угодно, но только не равнодушным, и потому он все больше нравился ей. Однако это же одновременно и пугало Марию.
Впрочем, до сих пор Кеннет не давал ей повода сомневаться в нем. Он был внимателен, как внимательны безумно влюбленные. Ясно было, что он пытался покорить ее сердце. Но зачем? Это какая-то игра – или нечто большее?
Мария пыталась представить себе, на что она могла надеяться, но ясности не получалось. И она знала, что задавать этот вопрос мужу уже слишком поздно. Их первая брачная ночь была уже позади, однако с того дня накал любовной страсти только нарастал, и Мария не знала, сколько еще дней так может продержаться. Возможно, сегодняшний вечер многое изменит.
Лукавая улыбка растянула губы Марии. Она набросила на стол скатерть и позвала горничную. Впереди был сложный день, и Мария хотела удостовериться, что успеет подготовить застолье, которое состоится сегодня вечером. Ведь завтра уже День покаяния и начало Великого поста, а в следующий раз они смогут устроить пир лишь на Пасху. В преддверии строгих лишений сорока дней жители замка обычно устраивали большие праздники. Граф Корнуолл знал толк в развлечениях, так что за бесконечными празднованиями подготовка к войне проходила почти незаметно.
Мария выпросила у Кеннета обещание, что этим вечером он будет танцевать только с ней. Она знала, что все это выглядело глупо, однако хотела почувствовать себя той юной девушкой, которую на первом же танце выбирает самый красивый рыцарь в замке. С каким же нетерпением она ждала этого!
Быстро собравшись, Мария поспешила к завтраку и уже на лестнице столкнулась с сыном. Он сжимал рукоять меча и что-то бормотал себе под нос, не замечая Марию. Она схватила его за плечи.
– Что случилось, Дэвид?
Он поднял взгляд, и Мария увидела на его лице выражение растерянности.
– Да что случилось?! – воскликнула она.
Дэвид отвернулся, не желая встречаться с ней взглядом, и пробурчал:
– Ничего особенного.
Но для Марии уже было очевидно: что-то случилось. Дэвид показался ей озабоченным еще на прошлой неделе, однако она тогда списала это на неудачи по службе. Теперь же поняла: причина была гораздо серьезнее.
– Чем я могу помочь? – спросила Мария. – Это как-то связано с твоей службой? Я могу поговорить с сэром Джоном.
Дэвид в ужасе отшатнулся:
– Ради Бога, нет! Это только все испортит.
– Что испортит?
На лице юноши промелькнуло какое-то странное выражение, и Марии очень захотелось обнять и успокоить сына. Но каким-то чувством она поняла: сейчас этого делать не следовало.
– Мне надо идти, – проговорил Дэвид, отходя от матери. – Все равно я должен был это сделать…
Марии показалось, что он тихим шепотом добавил «снова», прежде чем побежал куда-то.
С уже знакомым ей чувством безысходности Мария смотрела вслед сыну. «Что же с ним происходит? – думала она. – И могу ли я хоть чем-то ему помочь?»
Тут Мария вдруг поняла, что если не она, то кто-то другой сможет присмотреть за парнем. Тот, кто лучше его понимал.
Кеннет!
Внезапно Мария почувствовала странное облегчение – словно с ее плеч сняли тяжелую ношу. Так что теперь у нее появилась еще одна причина с нетерпением ожидать ночи.
После застолья Кеннет решительно вышел из зала. Для человека, который так сказочно встретил сегодняшнее утро, у него было слишком плохое настроение. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Увы, миссия, с которой его отправил сюда Брюс, находилась на грани провала. К тому же Брюс был взбешен, когда узнал, что Кеннет женился на Марии без его разрешения. Но если бы он располагал хоть какой-то полезной информацией… Что ж, тогда все было бы не так уж плохо.
И еще шотландцам не нравилось, что он, Кеннет, занимался непонятно чем, а не выполнял задание. Очевидно, кто-то из них наблюдал за ним во время поездки в Роксбург с Клиффордом. Тянулись однообразные дни, и Кеннет чувствовал, что без практики его навыки увядают, как виноград на солнце. Да еще и этот Фелтон… Он ужасно раздражал Кеннета. А Мария проявляла чудеса упрямства в ответ на все его попытки завоевать ее сердце.
И вот этого Кеннет совершенно не понимал. Не без оснований считая себя цветом шотландского воинства, он еще месяц назад даже представить не мог, что борьба за сердце возлюбленной станет самым большим вызовом в его жизни. И хуже всего было то, что он даже не возражал против этого. Более того, ему очень нравилось проводить с ней время, хотя ее едва ли можно было назвать покладистой. К тому же она постоянно спорила с ним и осмеивала его.
«Возможно, эти девицы подольше бы задерживались около тебя, если бы с ними было о чем поговорить», – вспомнились ему слова, когда-то сказанные Марией. Да, эта женщина и тогда была уверена в своей неотразимости для него. Ох, если бы он знал тогда, какой упрямой окажется Мария. Увы, всякий раз, когда он уже был уверен, что преодолел ту стену, которую она выстроила вокруг себя, Мария смело шла в атаку, и все его усилия оказывались тщетными.