Ноги и мысли жили отдельной жизнью. Бессонная ночь приносила свои плоды – Степана навещали какие-то бестолковые видения, ему мерещилось, что льдины шевелятся, а с неба свисают тонкие прозрачные щупальца, хватающие за плечи.
Тем временем воздух окончательно очистился, и Амир сбавил шаг.
– Видишь, там впереди? Станция. Совсем мало идти осталось.
Степан пригляделся, но ничего не увидел. В глазах рябило от бесконечного снега.
Дорога пошла вверх. Вместо льдин теперь были каменные валуны, припорошенные снегом. Редкие кривые деревца помогали карабкаться. Степан мало смотрел по сторонам, в основном – под ноги. А когда поднял взгляд, удивленно заморгал.
Их окружали уже не валуны, а невысокие развалины, заросшие все теми же деревцами, заваленные снегом. Кое-где чернели перекошенные ржавые балки, какие-то мостики, эстакады.
Располагалось все хаотично, словно высыпанные из коробки кубики. И петлять среди мертвых построек было не очень-то просто. Степан все пытался разглядеть что-то похожее на улицу, но так и не разглядел.
А потом они взобрались на груду бетонных обломков, и Степан увидел местность слегка сверху. Не без труда он смог разглядеть – все эти комплексы построек и сооружений располагаются концентрическими кольцами. В центре нависало серыми стенами огромное, прямо-таки циклопическое здание очень простой прямоугольной формы. Оно было старое, стену покрывали трещины и внушительные проломы. Дальний конец был и вовсе обрушен почти до основания.
– Станция, – вздохнул Амир, потирая бок. – Вроде как вокзал. Нам – как раз туда.
Степан только покачал головой. Он совсем по-другому представлял себе этот «вокзал». Ожидал многолюдья и шума, бойкой торговли, паровозных свистков. А тут – все то же запустение и холод.
– Здесь кто-то живет? – спросил Степан.
– Уже лет пятьсот, как никого. Ничего не осталось, кроме рельсов. Поезда останавливаются только для обхода и проверки. Но нам больше и не надо.
– Здесь останавливаются поезда? – удивленно переспросил Степан.
– Да-да, останавливаются. Мы сейчас в высокогорье. Ночь пути – и начнутся жаркие пустоши. Они обязательно проверяют тормозные механизмы перед спуском. Здесь это удобно.
Идти сквозь завалы было все трудней.
– Что за дурацкая планировка, – проворчал Степан. – Двух шагов нельзя пройти, чтобы не уткнуться в очередную стену или кучу камней. Неужели тут не изобрели прямые улицы?
– Тут всего одна улица, она по спирали окружает станцию. В случае нападения сквозные проходы быстро перекрывались. И врагу приходилось долго-долго пробиваться по кругу, чтобы захватить платформы.
Они вошли в огромный вокзал через один из проломов. Оказалось, в здании нет крыши. И вообще ничего достойного внимания тут не было – просто каменная коробка, заваленная снегом и обломками.
Шаги отдавались гулким эхом, больше – никаких звуков. Степан увидел рельсы – много рядов, засыпанных каменными глыбами, ржавых, искореженных, местами разобранных. Лишь один путь был в полной сохранности, а верхняя кромка рельсов матово блестела, отполированная колесами.
– Следы… – сказал вдруг Амир, чуть наклонившись. – Вчерашние вроде.
– Это Расул? – напрягся Степан.
– Не обязательно.
– То есть мы можем кого-нибудь встретить?
– Это вряд ли. – Амир неторопливо шагал, вглядываясь в следы. – Все уже уехали, думаю, еще вчера. Кажется, мы пришли!
Он остановился возле ржавого квадратного люка, выделяющегося темным пятном среди обледенелого каменного пола.
– Вот тут они полярный экспресс ждали. И мы будем. Помоги-ка…
Амир подковырнул железную плиту ножом, Степан помог ее поднять.
Снизу вдруг дохнуло влажным теплом. В темноту уходила скобяная лестница.
– Полезли, чего стоишь. Только люк за собой закрой, мне тяжеловато.
Внизу Амир включил фонарь. Здесь было что-то вроде коммуникационного тоннеля – по стенам, уходя в стороны, тянулись трубы. Степан потрогал – некоторые были теплыми.
– Откуда тепло? – удивился он. – Котельная рядом работает, что ли?
– Да не знаю. Тепло, и слава богу. Располагайся. Нам надо только сидеть и слушать, когда экспресс подойдет.
– Услышим?
– Не сомневайся.
Он уселся на рюкзак, прислонившись к трубам. Некоторое время ерзал – видимо, раны не давали спокойно устроиться.
– Амир, где мы? – не выдержал Степан. – Мне кажется, что все это снится – снег, странные деревья и животные, развалины… Такого же не бывает. Мы словно на другой планете.
Амир сначала лишь что-то пробурчал с досадой.
– Сам все видишь, сам понимаешь – делай выводы. А ко мне не лезь, – сказал он, недовольно сверкнув глазами.
– Ясно… – вздохнул Степан. – А поесть ничего не осталось?
– Нет. Терпи.
Амир перестал ворочаться, прикрыл глаза и будто бы снова задремал. Но вдруг он довольно отчетливо проговорил:
– Скажи, Степа, ты из ружья стрелял?
– Что? – удивился Степан.
– Знаешь, я бы не вырвался от того губастика. Но он сам был ранен. Хорошо так ранен, не автоматом. Ему бок знатно картечью разворотило. А у кого там картечь была, кроме тебя?
– Я стрелял, только сам не знаю куда… – безвольно пожал плечами Степан. – Что-то такое показалось – я и пальнул.
– Правильно пальнул. – Амир вдруг едва заметно улыбнулся в полутьме. – Спасибо тебе, Степа.
Потом они долго сидели молча. Степан пригрелся, расслабился. Время от времени он проваливался в неглубокий сон, но тут же открывал глаза. Спать не получалось – на душе было тревожно. Казалось, только расслабься – и вновь угодишь в беду.
И все-таки он уснул. Амир долго тряс его за плечо, пока Степан соображал, почему вокруг темно и что за грохот над головой.
– Ну, подъем! Экспресс прибыл, слышишь? Быстро наверх!
– Да, сейчас. – Степан потряс отяжелевшей головой и первый полез по лестнице.
Он сдвинул крышку люка, выполз на поверхность, щурясь от яркого света, и наконец увидел поезд.
На первый взгляд – обычный поезд. Деревянные вагоны, платформы с неведомыми грузами, накрытыми брезентом. Но что-то было не так. Другие пропорции, другой звук, запах – все сбивало с толку человека, привычного к стандартному, сто раз виденному подвижному составу.
– Быстро, Степа, быстро! – проговорил Амир. – Некогда по сторонам зевать.
– Что делать-то?
– За мной…
Он какое-то время метался между грудами обломков, наконец остановился.
– Здесь – хорошо. Присядь и не высовывайся. Если что случится – вон, дыра в стене, выбирайся и беги без оглядки.