– А вот за эту плацкарту. Или тебе снаружи хотелось остаться?
– Понятно… Черт, когда уже будет тепло?! У меня ноги отнимаются.
– Потерпи, потерпи… сейчас поедем. За ночь в долину спустимся – там уже жарче, тулупчик скинешь. Потом и люк придется открывать. Так согреешься, что обратно в снег захочется.
– Уже не верится, что где-то бывает тепло…
– Ладно, не бубни. Мне отдохнуть надо.
Амир прикрыл глаза и замер, словно выключился. Рука его осталась лежать на раненом боку.
Степан повертелся еще немного, пытаясь сгруппироваться и сесть так, чтобы не выпускать остатки тепла из-под одежды. Но холод все равно вползал под тулуп и сапоги, упрямо и настырно, словно жадное и агрессивное живое существо.
Потом наверху грохнул люк, заставив Степана вздрогнуть. Свет закрыл силуэт пограничника.
– Старшой велел вам передать, граждане пассажиры.
На колени упал увесистый сверток. Очевидно, обещанная еда.
– Спасибо! – крикнул Степан.
– Бывай-послужим! – донеслось сверху непонятное.
Степану хотелось бы утолить голод прямо сейчас, скорее, но начинать без Амира было как-то неудобно. А тормошить его не хотелось.
Поезд тронулся с грохотом, способным, казалось, расколоть мир. Платформа резко качнулась, толкнув в спину металлической стенкой.
Амир застонал, зашевелился и открыл наконец глаза.
– Едем… – с облегчением проговорил он. – Еду принесли?
– Да, вот, только что, – с готовностью ответил Степан.
– Давай-ка подкрепимся.
Он достал фонарь и принялся шуршать свертком. Степан так и не разглядел, какое меню им предложили, но затем Амир протянул ему что-то вроде бутерброда.
– Ешь маленькими кусочками и жуй хорошо. Надолго сыт будешь.
Степан откусил и тут же невольно поморщился. Кушанье напоминало черствый пирожок с солидолом.
– Что это за дрянь такая?
– Ну, извини, тут тебе не Арбат. Рябчиков с ананасами нету.
Степан хотел было обидеться на рябчиков, но передумал. К необычному вкусу он быстро привык, да и деваться было некуда. Амир оказался прав – экзотический рацион насытил быстро и добротно.
Вдобавок в отсеке действительно стало заметно теплее – нагретый воздух шел из каких-то щелей снизу.
– Скажи, Амир, а Расул – он тоже таким же поездом добирается?
– Тебе-то какая забота?
– Просто интересно. Как они – такой толпой, да еще с ящиками…
– Расул – хитрый и свое дело знает. А его ящики – не твоего ума дело, лучше и не заикайся про них. Вообще поменьше носом по сторонам верти.
– А я что такого сказал?
– Будешь слишком любопытный – тулупчик еще кому-нибудь достанется. Только уже с двумя дырочками. Кумекаешь?
– Ладно, молчу.
– Вот, молчи. Я посплю еще. И ты поспи – дорога долгая.
* * *
Платформу довольно сильно качало, но ощущение поездки было совсем не такое, что обычно бывает в поездах дальнего следования. Скорее, как на старом неудобном корабле.
Проявив фантазию, можно было представить себя рабом в трюме или узником в каменном мешке. Но только не пассажиром экспресса. Степан с кислой усмешкой вспоминал, как еще в лесу он надеялся сесть на поезд – на настоящий поезд, где купе, белье и чай.
Вот тебе и купе с чаем…
Он уснул, совершенно не видя снов. Просто провалился в вязкий студень, заглушающий стук колес. Несколько раз просыпался только чтобы убедиться – вокруг все по-прежнему.
В какой-то момент проснулся и уже не смог заснуть. Было душно, вдобавок болела голова.
Степан поднялся и приоткрыл люк – в лицо ударило свежим и довольно прохладным воздухом, но обжигающего мороза уже и в помине не было.
Тут же зашевелился Амир.
– Открой его совсем, – тяжело проговорил он. – А то сопреем здесь. Скоро тепло будет. Да ты расстегнись, не бойся.
Степан последовал совету и откинул крышку люка. Не удержавшись, он выглянул наружу.
В предрассветной мгле состав мчался, разрезая целое море густого, стелящегося по земле тумана. Дорога шла вниз, а по обе стороны выплывали из белой пелены жуткого вида руины. Громадные обломки в сумерках можно было бы принять просто за скалы. Однако на глаза то и дело попадались признаки их рукотворного происхождения – остатки каких-то решеток, мостиков или переходов, ряды покосившихся колонн, скрученные металлические каркасы.
Амир вдруг протяжно застонал.
– Ты нормально себя чувствуешь? – испугался Степан.
– Лучше некуда… Ты поешь еще.
– Да я вроде не хочу…
– Ешь… воду достань. В рюкзаке у меня посмотри.
Степан включил фонарик, нашел обычную армейскую флягу, скрутил крышку и протянул Амиру. Тот пил долго, маленькими глотками. Затем снова застонал.
– Все проходит, Степа… – прошептал он.
– Ты о чем?
– Все проходит. Камни… камни убери с меня. С глаз убери, давят. Только корни не трогай. Они в самом сердце… больно будет…
– Амир, я тебя не понимаю!
– Жара, жара… Облака быстрее ветра… Ешь плов, пей вино, Степа… все кончится. Ну, убери же камни!!!
Он снова застонал.
– Тише, тише! Расслабься, все будет хорошо!
Степан взял было Амира за руки, но тут же отшатнулся – его попутчик был горячим, как печка.
– Амир, слышишь меня? Как связаться с пограничниками? Давай я проберусь в локомотив, скажу, что тебе плохо.
– Мне хорошо, Степа, мне – лучше всех.
Люк над головой светился серым квадратным пятном – снаружи занималось утро.
Амир внезапно открыл глаза и посмотрел на Степана очень ясным и осмысленным взглядом.
– Теперь ты один, Степа. Сиди тихо, жди. Выходи, когда приедешь в большой город. Ты сам увидишь, не ошибешься. Там тебя ждать должны… Борис же тебе объяснил, да? Его зовут Хозо, он торговец рыбной мукой, его там знают… найдешь…
Глаза снова начали меркнуть.
– Амир, не засыпай! – закричал Степан. – Держись, цепляйся! Я тебе помогу.
– Вот еще, Степа… Святой Мохаммед, брат мой. Поклонись ему. Скажи, я прощения просил… Святой Мохаммед… передай через монахов или сам найди Обитель… его все знают… Пусть простит за Исиду…
Внезапно с улицы донесся какой-то протяжный рокочущий звук. Степан не сразу сообразил, что это всего лишь гудок паровоза.
– Сейчас остановка будет, – отреагировал Амир. – Сиди там тихо…