Степан уже привык к своенравной и капризной «спиртовке» и сейчас позволил себе разогнать ее получше, тем более что грунт под колесами был на удивление ровным, словно специально утрамбованным.
Прошло не так уж и много времени, когда впереди показались наконец силуэты каких-то построек. Степан тронул попутчика.
– Это и есть Разъезд?
Разведчик открыл глаза, болезненно поморщился.
– Сбавь-ка скорость от греха…
Их заметили – навстречу уже двигались два всадника на черных коротконогих лошадях. Степан загодя остановил машину и открыл дверь кабины.
Разговор вышел коротким: Степан объяснил, что везет пограничника, раненного на боевом выезде. После этого ему разрешили въезжать на территорию передовой базы.
Древние рассыпавшиеся стены, десяток легких домиков, конюшня, пулеметная вышка, радиомачта, столовая под большим навесом – все это и называлось Разъездом. Атмосфера здесь была спокойная, даже сонная. Местные обитатели откровенно бездельничали. Из двух десятков пограничников, что успел увидеть Степан, ни один не был одет по форме. Из одежды здесь отдавали предпочтение шортам и простым головным уборам – панамам или платкам.
Раненого увели в домик-лазарет, а Степану предложили перекусить. Он присел под навесом, ожидая, пока повар подогреет консервы.
– Конфета. Дружба. Игра, – раздалось вдруг над ухом.
Степан обернулся и едва не вскрикнул от неожиданности. Сначала ему показалось, что перед ним – дрессированная собачка, вставшая на задние лапы. Впрочем, присмотревшись, он понял, что существо больше похоже на обезьянку.
– Конфета, – повторила обезьянка, требовательно протянув коричневую ладошку. Голос у нее был, как у ребенка. – Шоколадка. Яблочко.
– У меня нету, – пробормотал Степан, чувствуя себя последним идиотом.
Не хватало только объясняться с обезьяной. В конце концов, попугай тоже может повторять простые слова, но это не делает его собеседником.
Обезьянка постояла перед ним еще с полминуты, затем запрыгнула на лавку и принялась дергать за ремень автомата – довольно сильно.
Степан не знал, как ему поступить. Прогнать незваного гостя, оттолкнуть – а вдруг укусит, например?
– Гамлет! А ну, брысь отсюда, засранец!
К ним вразвалочку подошел мускулистый загорелый человек лет пятидесяти. Из одежды на нем были только широкие камуфляжные штаны и пляжные тапочки.
– Брысь, говорю!
Обезьянка соскочила на землю и быстро скрылась за ближайшим домиком.
– Иван Скубарев, командир второй дозорной группы, – представился человек. – А что это у вас глаза квадратные, товарищ капитан? Мартыша ни разу не видели?
– Ни разу, – признался Степан. – Я тут недавно, у нас такого не водилось.
– Ну, ничего, еще насмотритесь. Тут вот какое дело…
– Подождите… а эта обезьянка – она что, просто слова копирует? Или соображает как-то? – Степан для наглядности покрутил ладонью у лба.
– Пожалуй, соображает. Иногда даже и получше, чем мы тут… Ладно, к делу. Мне сказали, вы из разведки?
– Вообще-то не совсем. Вернее, я не из разведки, только тот боец…
– Так вот. – Скубарев не обратил ни малейшего внимания на возражения Степана. – Мы ночью прихватили двоих типчиков на территории. Вроде мирные, без оружия, но уж больно мутные… Пойдем, покажу.
Степан направился за пограничником. Тот отвел его в сарай на самой окраине заставы. Внутри была деревянная клетка, а в ней – двое странного вида пленников.
Оба были одеты во все кожаное, несмотря на жару. Выглядели они так, словно только что вылезли из авторемонтной ямы. Кажется, даже запах металла и смазки висел в воздухе.
– Кечвеги… – понял Степан.
– Они самые. Думаю, шпионы. Разговаривать отказываются, еду нашу не берут. Сам понимаешь, отпустить мы их не можем. А к стенке ставить – вроде не за что. И с собой таскать резона нет – мы сегодня снимаемся отсюда по приказу. Вот я и думаю – ты все равно на базу, так? Отвези их, пусть ваши специалисты с ними потолкуют.
– Ну, я не знаю… – замялся Степан.
– Да ты не бойся. Мы их, понятное дело, свяжем хорошенько.
Степан думал совсем недолго. Он со всей ясностью вдруг понял: вот тот самый шанс, которого он столько ждал.
– Да я и не боюсь, – сказал он. – Грузите.
Уезжая, он уже совсем по-свойски кивнул часовому:
– Бывай-послужим!
* * *
В тесной кабине для двоих стреноженных пленников места не хватило бы. Поэтому их просто привязали снаружи, как тюки. Благо, на «спиртовке» хватало углов и выступов, где можно сидеть и куда упираться ногами.
Степан вел аккуратно, чтобы не растрясти живой груз. Он остановил «спиртовку», лишь когда удалился от Разъезда километров на пять.
Вышел, постоял на порожке, внимательно оглядывая горизонт. Степь была пуста.
Тогда он закинул за спину автомат и обошел машину сзади. Кечвеги посмотрели на него равнодушно, щурясь от бьющего в глаза солнца.
– Вы понимаете по-русски? – спросил Степан.
Никакой реакции не последовало. Пленники все так же равнодушно смотрели и щурились.
– Я отвезу вас домой. Вы должны предупредить своих, что атака будет не через неделю, а скорее всего уже сегодня.
Степан замолчал. Снова его речь не произвела никакого впечатления.
– Я! Отвезу! Вас! Домой! – Он начал дополнять свои слова жестами. Дом он обозначил, сложив ладони горочкой – ничего лучше в голову не пришло. – Я не пограничник. У вас мой брат! Мой брат, вы знаете его?
Кечвеги переглянулись. По лицу одного из них вроде бы скользнула легкая усмешка.
– Или, если хотите, просто отпущу вас. Но вы обязательно должны предупредить своих.
Степан снял с пояса нож и собрался было резать кечвегам веревки, как вдруг один из них воскликнул по-русски:
– Нельзя это! Уйди!
Степан слегка опешил.
– Так, значит, вы поняли меня? Говорю еще раз, вам нужно предупредить остальных. Я не обманываю, я хочу помочь вам.
– Ехать-ехать! – был ответ.
– Но… как же так? Я должен доставить вас в разведку, на допрос.
– Да, – спокойно кивнул кечвег. – Ехать. Допрос.
Степан замолчал, пытаясь понять происходящее. Шутят они, что ли? Впрочем, для шуток не самые лучшие время и место.
Кечвеги все так же равнодушно смотрели на него.
– Вы уверены? – в замешательстве проговорил он.
Они ничего не ответили. Степан вернулся в кабину. Потом снова вышел.
– Но… я даже не знаю, куда ехать.