Мы стали волноваться и Ырыс, прихватив факел и топор, помаячила мне пройти в сторону выхода. Когда мы крадучись вышли на темный берег озера, а полнолуние достигло своей максимальной фазы, фонарь и факел нам был уже не нужны. До нашего слуха донёсся стук бубна, но не шаманки Кымык, а другого, более низко звучащего. Звук шел откуда-то сверху, и мы стали вертеть головами, чтобы понять направление, откуда идёт это зловещее постукивание. Мерное звучание бубна доносилось с вершины пирамидо-подобной скалы, на вершине которой мы разглядели пылающий костер. Ползком, пробравшись ближе к её основанию, мы затихли в кустах между огромных валунов и с замиранием в сердце стали наблюдать за происходящим действом. У подножия скалы, чужое, неизвестно откуда взявшееся, многочисленное племя совершало по моему определению – ритуал похорон. И хоронили, похоже, кого-то из вождей. Племя, проводившее ритуал, не походило на моих «новоявленных соплеменников». По росту, цвету кожи, комплекции – они больше походили на современных людей, более «щуплые» в сравнении с неандертальцами. Были они менее сутулые. Лица, хотя и сильно обросшие, имели более широкий лоб и выраженную нижнюю челюсть. Последнее обстоятельство, давало им возможность издавать более членораздельную и богатую звуками речь. На этом мои внешние сравнения закончились, так как было уже темно, а в свете их костров подробности не были видны. И вот, когда стук бубна на некоторое время затих, мы в ужасе увидели наших охотников. Руки их были привязаны к шестам за спиной, из-за чего они не могли ими ни чего сделать. Несколько «чужаков», тыча их в спины палками с острыми каменными наконечниками, пытались загнать на вершину скалы-пирамиды. Вдруг за спиной хрустнула ветка, мы от ужаса чуть не заорали во всё горло, но нам успел ладонями заткнуть рты Тырыый. Он жестом приказал молчать и следовать за ним. Когда мы отошли на безопасное расстояние, он, как мог – объяснил, что «белые племена» во время похорон своих «вождей» всегда проводят ритуал жертвоприношения в подарок своим богам и для того, чтобы поднять боевой дух племени. На вершине пирамиды они убивают пленников, вырывая их сердца, и что эта страшная участь ждет и наших охотников. Но у него есть надежда спасти их, если я вмешаюсь, ведь я и для его племени и для чужаков являюсь посланником богов, и это надо обязательно использовать. Всё обдумав, мы решили Ырыс отправить в пещеру, чтобы не привлекать лишнего внимания и защитить, если потребуется, раненного Сыдынга. А сами двинулись к скале-пирамиде, но не со стороны костров, а с обратной. Решено было подняться по скале на вершину и когда по ритуалу начнётся убийство пленников – попытаться изменить ход событий.
Тырыый вкратце объяснил последовательность проведения ритуала и тот момент, когда у меня появится возможность вмешаться. Пока я начал аккуратно карабкаться по склону, делая каждый шаг под удар бубна, вождь растворился в темноте. Сердце колотилось от страха и волнения. Дикари, пленившие наших охотников, вели себя крайне агрессивно, и я боялся тоже быть схваченным и убитым вместе с приготовленными к ритуалу жертвами. Хорошо ещё, что у меня были кеды на резиновой подошве, не скользившей на камнях и не издающих лишних звуков. Постепенно поднимаясь, я уже видел на вершине горящий костер, горбатого шамана с медвежьим черепом на голове, раскрашенным лицом, в пёстрых шкурах и ожерелье из мелких костей, бьющего в бубен колотушкой, выкрикивающего писклявым голосом непонятные слова и раскачивающегося под каждый удар. Рядом – двух войнов с острыми каменными топорами, а около их ног – стоящих на коленях наших охотников. С каждой минутой звуки бубна ускоряли частоту и громкость. В такт бубну вся толпа чужаков покачивалась и выкрикивала подобие молитвы, повторяя за шаманом слова и движения. Это начинался всеобщий ритуальный транс. Приглядевшись, я узнал Тырыыя, который незаметно перемещался от костра к костру и там, где он проходил – пламя вспыхивало чуть ярче, а чужаки начинали входить в транс чуть быстрее. Травка, взятая вождём у Кымык, действовала безотказно. И вот, бубен горбуна, бьющий с неистовством, затих, в повисшей тишине можно было расслышать треск горящих веток и плеск волн озера. Потом раздался визгливый голос шамана, взывающий к богам, а дикари, держащие топоры, повалили на спины плененных и уже поднимали вверх острые каменные лезвия, готовые разрубить их грудные клетки. Пришло понимание полной ответственности за жизнь невинных неандертальцев и прохождение точки невозврата, за которой – только действие, только движение вперед. За долю секунды был включен фонарик и из темноты направлен в глаза горбатого шамана. Тот от неожиданности сначала резко замолчал, а потом, мне показалось в свете фонаря, что его вытаращенные глаза вылезли из орбит и он, отшвырнув бубен, с визгом кинулся вниз по склону горы. Раздался глухой удар где-то ниже под камнями и визг сменился стонами. Двое палачей увидев неадекватные движения горбуна-шамана и стоящее в близи них закутанное в медвежьи шкуры существо, появившееся из «ниоткуда», светящее на них из темноты «холодным светом», – тоже побросав топоры, кинулись со скалы вниз. Но их участь была решена быстрее, чем у горбуна. С той стороны, где они находились – скала обрывалась крутым обрывистым склоном и оба, оступившись, свалились вниз, переломав кости и свернув шеи. В полнейшей тишине у костров стояли в трансе чужаки и когда я, подобрав брошенный шаманом череп медведя и подняв его вверх, второй рукой посветил вниз со скалы в толпу, они пали ниц и хором стали выкрикивать всё то же слово: ЩИЛП!, ЩИЛП!, ЩИЛП!… Я, тем временем достав нож, разрезал путы у пленённых и показал жестами, чтобы они быстро уходили. Но и они, освободившись, упали на колени с теми же словами, что и вся толпа. В свете пламени костра на вершине, я заметил резкие колыхания языков пламени и огромную изогнутую тень. В момент, когда я поворачивал голову, глаза поймали движение, и в последнюю долю секунды я увидел исчезающую во мраке острова огромную желто-зеленую змею. Через несколько секунд, низко над водой в сторону Заозёрного хребта пролетел светящийся шар и растворился в ночном небе. Пока племя у подножия лежало ниц в священном трансе я, вместе с охотниками, стал спускаться с противоположного склона, освещая фонарём дорогу. Мы быстро добрались до коридора пещеры и, обнаружив вождя рядом с входом, направились к источнику, где нас должны были ждать Ырыс и Сыдынг.
Приблизившись к месту нашей стоянки около источника, мы прислушались. Стояла полная тишина, только сквозняк свистел между нашим коридором и залом с родником. Медленно двигаясь и стараясь не шуметь, мы подошли к входу. Темнота, но не полная. От почти прогоревшего костра по потолку блуждали редкие всполохи красных бликов, давая некоторое освещение залу. Около костра мы не увидели ни Сыдынга с волчонком, ни Ырыс. Тишина оглушала. Я включил фонарь и пошарил лучом по стенам. Ни одной вещи, говорящей о присутствии кого бы то ни было. Посветив в проходы, я в каждый, пару раз крикнул их по именам. В ответ, только далёкое эхо в третьем проходе, свист сквозняка в первом, и подозрительное шуршание во втором. Прошел в него глубже, к тому месту, где мы набирали глину и в углу, там, где зиял промыв под стену, увидел, как из черной дыры, в которую лился поток воды, пытался кто-то выбраться. Я позвал вождя и сам кинулся помогать выбирающемуся. Оказалось, что промыв был очень глубоким и раненый подросток висел над обрывом, держась одной рукой за выступающий камень, а второй прижимал к груди волчонка. Всё это время на их головы лился поток воды. Подоспевший вовремя вождь, ухватил за шиворот Сыдынга и выволок в проход. В первые мгновения тот ни чего не мог произнести и только трясся от холода и усталости. Рука была разодрана острым камнем до крови, которая тонкой струйкой стекала на плиты коридора. Охотники подхватили его и перенесли обратно к костру, чтобы хоть немного отогреть. Волчонок тоже трясся и жалобно скулил. Сыдынг пытался что-то сказать, но от холода только трясся и рукой показывал в сторону первого прохода. Я вдруг вспомнил, что этот проход вел как раз в пещеру на поверхности «острова» и она должна была находиться рядом со скалой-пирамидой. Одного из охотников вождь отправил в этот проход, чтобы он аккуратно разведал обстановку. Второго отправили в проход, где мы входили, чтобы и он проследил за обстановкой на верху. Я нашарил в углу около шкур глиняную чашку и, набрав воды, поставил на угли, подбросил хворост. В закипевшую воду, кинул соцветий зверобоя, набранных вместе с другими травами, и подал Сыдынгу, чтобы он согрелся и получил некоторый заряд бодрости. Когда он немного отогрелся и смог объяснить всё, что произошло в наше отсутствие, лицо вождя помрачнело. Вот что поведал раненый подросток.