– Как не он – больше-то ведь некому?! – вздрогнула Анжела, хотя я заметила, что думать в таком русле ей было приятно.
– А если он тебя действительно любит?! – не сдавалась я.
– А если нет?! – парировала она, но щеки ее покраснели, словно я застукала ее за каким-то непристойным занятием. – И вообще, я пессимист, с некоторых пор я никому и ни во что хорошее не верю! – провозгласила она. – Вот разлюблю его и продам ресторан, только не ему, а его главным конкурентам!
– Таковые имеются?
– Наверняка! Какая-нибудь забегаловка под названием «Огрызок» или «Быстрый харч». – Она так развеселилась, придумывая смешные названия для кафе быстрого обслуживания, что невольно заразила и меня своим настроением:
– Или вот еще удачный вариант: забегаловка «Перекуси сосиской»! – предложила я.
– Или «Перекуси сосиску», – со смехом поправила меня Анжела и тут же покраснела из-за своей же шутки. – Как-то неприлично звучит, пожалуй, я бы там есть не стала…
– И я! – ответно прыснула я со смеху.
Эта неожиданная шутливая перепалка немного сняла напряжение последних дней. Дома мы приготовили для себя по внушительной чашке чая с лимоном и засели за просмотр старой доброй комедии. Похоже, преступник тоже притомился, мотаясь за мной все утро по городу. В эту ночь никто и ничто не потревожило наш сон, но для перестраховки я, не изменяя утвержденному мною же распорядку, после расслабляющих упражнений сумела восстановить свои силы довольно-таки быстро. За окном только начинало светать, когда я уже была готова вступить в новый день.
В это утро необходимость в маскараде с переодеванием отпала, так как автомобиль Анжелы Василий обещал починить лишь к вечеру. При входе в ресторан первым, кого я увидела, неуверенно переминавшимся у дверей с ноги на ногу, был мой новый помощник – Михаил. Лицо его отражало бурные эмоции, и одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять, что практикант умудрился-таки накопать кое-что интересное.
Пропустив Анжелу вперед, я, поравнявшись с Михаилом, заговорщицки подмигнула ему, прежде чем завести разговор:
– Ну что, капитан прислал тебя сообщить, что он закрывает дело за недостаточностью улик для его возбуждения? – нарочито громко произнесла я, чтобы не вызвать ненужных подозрений ни у Анжелы, ни у преступника. Кто его знает, где он скрывается в эту минуту и кто из персонала ресторана работает на него? Возможно, он – швейцар, гостеприимно распахнувший перед нами стеклянные двери главного входа. А что? Подрабатывает, например, у злоумышленников в качестве их осведомителя.
– Э-э… – запнулся было сбитый с толку Михаил, внимательно посмотрел на меня и лишь после моего ободряющего кивка отрапортовал, словно стоял «на ковре» у начальства: – Так точно! Но ему надо получить ваше согласие, так что я не уйду, пока мы не поговорим! – Он насупился, видимо, полностью войдя в роль, и даже попытался преградить мне путь.
– Ну что с вами поделаешь, заходите, гражданин начальник! – Я дала знак швейцару, и он пропустил нас троих внутрь.
Анжела явно возмутилась услышанным. Не пытаясь сдерживаться, она обернулась к Михаилу:
– Да что же это такое, неужели вы думаете, что мы так развлекаемся, устраивая ложные вызовы?! – Голос ее эхом разнесся по пустому залу, и я порадовалась тому, что, кроме охранника, здесь никого не было. Иначе у официанток появился бы лишний повод в очередной раз посплетничать – отчего это милиция так заинтересовалась их начальницей?
– Анжела, я вам все потом объясню, да и Михаил – лицо подневольное, просто он обязан оповестить нас о решениях его руководства, – посчитала я нужным вмешаться, чтобы оградить моего верного помощника от лишних и незаслуженных им обвинений.
– Опять эти твои секреты?! – фыркнула Анжела, заподозрив нечто неладное, но выводить нас немедленно на чистую воду не стала и направилась в сторону офиса.
Мы с практикантом, конечно, проследовали за ней. Прежде чем переговорить с Михаилом, мне следовало удостовериться, что в ее кабинете нет ничего угрожающего, подсунутого этой ночью. Затем я намеревалась пообщаться с Мишей в приемной. А чуть позже как раз и ресторан заработает. Моего помощника необходимо в любом случае хорошенько накормить, а завтраки в «Лютиане» не уступали по вкусу кулинарным шедеврам, которыми любит меня баловать моя тетушка Мила.
– Ну, рассказывай! – Мне не терпелось удовлетворить собственное любопытство.
– Странная особа эта Елизавета, – задумчиво протянул Михаил, интригуя меня.
– Нет на свете людей без каких-либо странностей, – отрезала я, прерывая его театральную паузу. – Короче!
– Да ладно, ладно, это я так, просто… эх… в общем, я сразу же направился по ее адресу, – затараторил он, как ошпаренный, правильно расценив мой командирский тон. – Дом не новый. Такое жилье на рынке идет как вторичное, хотя, по-моему, оно времен послевоенных построек. Да это неважно, просто нас так учили: сразу оценивать местность, то есть среду обитания фигуранта, – пояснил он, видимо, испугавшись моего свирепого взгляда. – Так вот, Елизаветы дома не было. Я дождался ее у подъезда, наблюдение вел через дырочку в газете, под которой я полностью укрылся, чтобы она не срисовала мою внешность, мало ли что. – Он замолчал, ожидая моего одобрения. Я несколько раз покивала, и, воодушевленный, он продолжил: – В общем, пока она рылась в карманах в поисках ключей, поставив сумку на лавочку, я незаметно сунул «жучок» в широкое боковое отделение ее сумочки, в надежде, что она оставит ее в доме где-нибудь поблизости, и я все услышу. Потом я подождал несколько минут и поднялся следом за ней, благо код я успел запомнить – одна старушка очень долго набирала нужные цифры, да еще и проговаривала их себе под нос, так что я их в точности воспроизвел и прошел по ее коду в подъезд. – Он опять замер, поддавшись юношескому тщеславию.
Я уже хотела было его вновь поторопить, но, заметив его по-детски распахнутые в ожидании похвалы глаза, немного оттаяла и произнесла:
– Ты, должно быть, идешь на красный диплом, просто на «отлично» знаешь технику слежения за объектом!
– Нет, у меня «четверка» по латинскому языку, – недовольно пробурчал он, – да и кому нужен этот мертвый язык? Просто жаль времени на его изучение, лучше кодекс позубрить или права и обязанности, – оправдался он.
– Ну, не скажи, латынь – это мать языков и корень многих юридических терминов. Люди до сих пор используют латынь, только уже в качестве нового языка. Например, она является основой для многих современных слов практически для всех европейских народов. Не зря ведь некоторые выражения давно стали крылатыми, это оттого, что они понятны людям во всем мире. – Я сама поморщилась от своего преподавательского тона. – Хотя ну ее, эту латынь, ты прав, живой процесс всегда интереснее.
Услышав это, Михаил улыбнулся, но лицо его приняло задумчивое выражение.
– Может, и в самом деле выучить эту латынь до конца, да и все! Что я уперся? Я как-то не подумал про другие языки, а ведь правда! – оживился он, а я вдруг зарделась от чувства учительской гордости, переполнившего меня. Это был первый случай, когда мой авторитет, вкупе с полученными когда-то мною знаниями, дал такой быстрый эффект.