– Ого!
– Сам ты ого! – Он ухватил меня руками за плечи, отодвинул. – Ха! Ты только посмотри! Сколько лет, да?
– Я… – Я так обомлел, что и говорить не мог. – Ты что здесь делаешь?
– И я должен спросить, – он сделал шаг назад, чтоб окинуть меня взглядом, потом обвел рукой улицу, будто она его была, – что ты здесь делаешь? Чем обязан такому сюрпризу?
– Ты о чем?
– Я заходил тут на днях к тебе в магазин, – он откинул волосы с глаз, – хотел повидаться!
– Так это ты был?
– А кто еще? Как ты узнал, где меня искать?
– Я… – Я ошеломленно покачал головой.
– Так ты не меня искал? – Он удивленно отшатнулся. – Нет? Ты случайно тут? Как корабли во тьме? Невероятно! А чего лицо такое белое?
– Что?
– Видок у тебя жуткий!
– Да пошел ты в жопу.
– Ах, – сказал он, обхватив меня рукой за шею. – Поттер, Поттер! И темные круги! – Он провел пальцем под глазом. – А костюмчик ничего. И слушай, – он отпустил меня, чиркнул сложенными щепотью пальцами мне по виску, – очки-то те же? Так и не поменял, что ли?
– Я… – Я только и мог что головой качать.
– Что? – Он протянул ко мне руки. – Не злишься на меня за то, что я рад тебя видеть?
Я рассмеялся. Я не знал, с чего начать.
– Почему ты номера своего не оставил? – спросил я.
– Так ты на меня не злишься? Не возненавидел до гроба? – Он не улыбался, но с радостным изумлением покусывал нижнюю губу – Ты не… – он дернул головой в сторону улицы, – не хочешь мне морду набить, ничего такого, не?
– Привет, – сказала стройная женщина со стальными глазами, черные джинсы – узкие бедра, которая вдруг скользнула сбоку к Борису так, что я подумал – наверное, жена или подружка.
– Знаменитый Поттер, – сказала она, протянув мне длинные белые пальцы, до костяшек унизанные серебром. – Приятно познакомиться. Столько о вас слышала. – Она была чуть повыше Бориса, волосы длинные, мягкие, длинное, как у питона, тело элегантно затянуто в черное. – Я Мириам.
– Мириам? Привет! Я Тео на самом деле.
– Я знаю. – Рука у нее была холодной. Я заметил татуировку на внутренней стороне запястья – синюю пентаграмму. – Но он про тебя говорит – Поттер.
– Про меня? Вот как? И что он говорит?
Меня сто лет никто не называл Поттером, но от ее мягкого голоса в памяти вдруг всплыло позабытое слово из тех старых книжек, язык темных магов и змей: парселтанг.
Борис, который до того приобнимал меня за плечи, сразу же отодвинулся от меня, стоило ей подойти, будто по сигналу. Они обменялись взглядами, смысл которого я признал сразу, после нашего-то воровства по супермаркетам, когда мы без единого слова могли сказать: Пошли или Вон он идет, – и Борис, заметно разволновавшись, запустил руки в волосы и пристально на меня взглянул.
– Ты тут еще будешь?
– Где – буду?
– На районе?
– Могу.
– Я хочу… – Он остановился, нахмурил лоб, посмотрел через мое плечо на улицу. – Я хочу с тобой поговорить. Но сейчас, – он явно волновался, – не лучшее время. Давай через час?
Мириам глянула на меня, сказала что-то по-украински. Короткий разговор. Потом Мириам удивительно интимным жестом ухватила меня под руку и повела вниз по улице.
– Вон там, – показала она пальцем. – Иди в ту сторону, квартала четыре или пять. Там бар, в конце Второй. Старое польское место. Он встретит.
5
Прошло почти три часа, а я все сидел в одиночестве на красном виниловом диванчике в польском баре – мигают гирлянды, в музыкальном автомате гнусавит назойливый микс панк-рока с рождественской полечкой, ждать мне надоело до чертиков, придет он – не придет, может, пора уже встать и пойти. У меня даже контактов его не было – все произошло так быстро. Я раньше, бывало, часто гуглил Бориса, ну а вдруг что, но нет, ни строчки, правда, я никогда и не думал, что у Бориса жизнь сложится как-то так, что ее можно будет отследить в интернете. Он мог быть где угодно и что угодно делать: мыть полы в больнице, продираться с ружьем в руках сквозь какие-нибудь джунгли, подбирать окурки на улицах.
“Счастливые часы” подходили к концу, в бар к пузатым старым полякам и седеющим, перевалившим за сорокет панкам просочилось несколько студентов и богемщиков. Я прикончил уже третью порцию водки, наливали тут щедро, дурак я, что еще одну заказал, надо бы что-нибудь съесть, но голодным я не был, и на душе у меня с каждой минутой становилось все мрачнее, все хуже. Думать о том, что мы не виделись столько лет и он опять меня кинул, было невероятно грустно. Хотя, если рассуждать философски, меня зато от наркоты отвело: я не передознул, не блевал сейчас в мусорку, меня не обобрали до нитки, не загребли в полицию за то, что я пытался отовариться у копа под прикрытием…
– Поттер.
А вот и он, проскользнул на диванчик напротив, откинул с лица волосы – от этого жеста сразу нахлынуло прошлое.
– Я уже уходить собрался.
– Ну прости. – Все та же гадкая, очаровательная улыбка. – Дела были. Мириам не объяснила?
– Нет, не объяснила.
– Ну, слушай, я ж не бухгалтером в офисе тружусь. Ну ладно тебе, – сказал он, нагнувшись ко мне, упершись ладонями в стол, – не злись! Я ж не ожидал, что тебя встречу! Пришел, как только смог! Бежал прямо! – Он потянулся через стол, нежно мазнул меня ладонью по щеке. – Господи! Сколько лет! Рад тебя видеть! А ты не рад разве?
Вырос он симпатичным. Даже когда он был совсем тощим и неуклюжим, проглядывала в нем какая-то обаятельная шельмоватость, сообразительность, огонек в глазах, а теперь его полуголодная дикость сошла, и все остальное сложилось как надо. Кожа у него загрубела, но одежда сидела на нем отлично, черты лица стали резкими, нервными – ни дать ни взять бравый кавалерист под личиной концертирующего пианиста, и еще я заметил, что его крохотные серые, торчащие в разные стороны зубки сменились образцовой белой, очень американской улыбкой.
Он поймал мой взгляд, щелкнул ногтем по белоснежному резцу.
– Новая мясорубка.
– Уж вижу.
– Шведский дантист ставил, – сказал Борис, махнув официанту. – Стоили, как чугунный мост. Жена весь мозг выела: Боря, что у тебя во рту, как некрасиво! Я говорю – да только через мой труп, но оказалось, лучшая моя покупка!
– Ты когда женился?
– А?
– Привел бы ее с собой тогда уж.
Удивление на лице.
– Ты что, ты про Мириам? Нет, нет, – он полез в карман пиджака, потыкал в экран телефона, – Мириам мне не жена! Вот, – он протянул мне телефон, – вот моя жена. Ты что пьешь? – спросил он меня и заговорил с официантом по-польски.