Поскольку у меня нет детей, в роддоме мне раньше бывать не приходилось. Но, судя по голодному взгляду тети Маши, мздоимство здесь тоже цвело пышным цветом. Поэтому первым делом я вытащила из сумки кошелек, демонстративно зажала его в руке, а уже потом приступила к расспросам.
— Мне нужна информация об одной женщине, которая рожала у вас пять месяцев назад. Возможно, вы ее запомнили, у нее фамилия уж очень оригинальная — Люли-Малина. Имя-отчество — Анна Сергеевна.
Тетя Маша с трудом оторвала взгляд от моего кошелька и притворно радушно воскликнула:
— Что же мы стоим в коридоре? Давайте пройдем в спокойное место, я с радостью расскажу все, что вспомню.
Спокойным местом оказалась комната с табличкой «Процедурная» на двери. Сестра-хозяйка села на единственный стул, а я устроилась на кушетке, покрытой оранжевой клеенкой.
— Так что вас интересует? — спросила тетя Маша, по-прежнему косясь на кошелек.
Я попыталась прикинуть, сколько могли бы стоить сведения о девушке. Если Лариса права и Аню с ребенком действительно убили в роддоме, то скупиться не следует. Для начала я вытащила две бумажки по сто рублей. По всей видимости, я уже переплатила, потому что лицо сестры-хозяйки помимо ее воли расплылось в довольной улыбке.
— Помните ли вы роженицу по фамилии Люли-Малина? — повторила я, пододвигая к ней деньги.
— Да ежели бы ее даже звали Наташа Иванова, я бы все равно не забыла, — ответила тетя Маша, пряча купюры в карман халата. — Я уже тридцать лет в этом роддоме работаю, а такое впервые видела. Похлеще любого мексиканского сериала будет!
* * *
Аню Люли-Малину привезли в два часа ночи в субботу. Худшее время для родов и придумать невозможно. Все приличные врачи разъехались по домам, в роддоме остались одни практиканты, да и те глушат с медсестрами водку. Аню, у которой уже отошли воды, бросили в палате с двумя кричащими в схватках женщинами.
В родильную палату ее повезли только тогда, когда показалась головка ребенка. Ребенок выходил тяжело, Аня кричала и умоляла врачей помочь.
— Тужься! — твердила пьяная медсестра. — Никто за тебя рожать не будет.
Мальчик родился живой, Аня слышала его крик. Ребенка тут же унесли, практикант зашил Ане разорванные ткани, и она забылась в тяжелом сне.
А утром ей сказали, что ее сын умер. У мальчика оказался порок сердца, несовместимый с жизнью, он прожил только полчаса. Спасти не удалось. Впрочем, его вряд ли спасали.
Аня впала в депрессию. Она не плакала, ни на что не реагировала, а просто лежала, уставившись в потолок. Тетя Маша прониклась к Ане симпатией, несмотря на то что с той нечего было взять.
— Ничего, Бог дал, Бог взял, — шептала она девушке, ласково гладя ее по руке. — Какие твои годы, нарожаешь еще.
А за день до этого печального события в отдельной палате роддома рожала Луиза, жена то ли депутата, то ли бандита. Дама отличалась сволочным характером и хамскими манерами. Своего мужа Луиза называла не иначе как «папик». Папик был небедный и вовремя спонсировал весь персонал. Поэтому у его жены роды прошли блестяще. Над ней стояло трое врачей-акушеров, все — с кандидатской степенью. Ребенок — тоже мальчик — родился крепким и здоровеньким.
Сразу же после родов Луиза начала курить и квасить водку. И объявила главврачу, что отказывается кормить ребенка грудью. И вообще от него отказывается.
— Ребенок получился случайно, мы его не планировали, — заявила она.
— А что думает ваш муж? — спросил обалдевший главврач.
— Папик со мной полностью согласен. Мы с ним еще до родов обо всем договорились. Аборт делать мне не хотелось, от этого рак матки бывает…
А у Ани тем временем появилось молоко. Чтобы добро не пропадало даром, тетя Маша принесла ей отказного ребенка Луизы. Аня взяла маленький пищащий комочек и робко приложила к груди. Малыш жадно впился в сосок. Впервые после родов Аня разрыдалась. Ей стали приносить маленького каждые три часа, с шестичасовым ночным перерывом. Девушка нашептывала ему ласковые слова, а он, насосавшись молока, крепко засыпал. На третий день Аня начала робко интересоваться процедурой усыновления.
— Хочу забрать мальчика себе, раз уж все от него отказались, — сказала она главврачу.
Тетя Маша, которая уже была в курсе обстоятельств ее судьбы, аж руками всплеснула:
— Дурочка, да ты сама в этой жизни на птичьих правах! Куда тебе еще ребенка?
— Как-нибудь проживем, — гнула свое Аня. — Со мной ему все лучше будет, чем в доме малютки.
А в это время папик приехал проведать свою жену. Он послушал истеричные вопли Луизы, посмотрел, как Аня кормит ребенка, поговорил с главврачом — и опять укатил.
Настал день выписки. Папик привез роскошный букет красных роз, коробки дорогих конфет, а также конверт с дензнаками. Конверт перекочевал в карман главврача, нянечкам и медсестрам достались конфеты, а букет папик вручил Ане.
— Собирай ребенка, — сказал он ей, — ты едешь со мной.
Луиза мигом взвилась, как будто ее оса укусила в зад:
— Как же так? Ты же сам хотел отказаться от ребенка!
Папик ей ответил:
— Ты знаешь, я подумал, возраст у меня не юношеский — пятьдесят лет, да и профессия опасная. Может быть, другого наследника у меня уже не будет. Так что ребенка я забираю.
— А девку зачем берешь? — вопила жена.
— Пусть пока сына нянчит, а там посмотрим.
— А я?! Я сама нянчить могу! Я ведь мать!
Папик смачно выругался.
— Да какая ты мать! Зачем мне нужна баба, которая отказалась кормить моего ребенка? Нет, отправляйся к маме.
— Ну, ты еще пожалеешь! — зашипела Луиза.
Папик спокойно взглянул на нее:
— А будешь угрожать и предъявлять права на ребенка — просто пришибу, и все.
У тети Маши, ставшей свидетельницей этой сцены, от ужаса даже мурашки по коже пробежали, — настолько папик был убедителен. Дрожащими руками она завернула мальчика в одеяльце и отдала его Анюте. Та, ни жива ни мертва, вышла во двор. Папик усадил ее с маленьким на заднее сиденье джипа и уехал.
Сначала Луиза закатила грандиозный скандал главврачу, потом устроила истерику медперсоналу. К счастью, через несколько часов приехала ее мама и забрала дочурку. А сотрудники роддома и молодые мамаши еще долго шушукались по коридорам и палатам о судьбе ребенка, папика и Ани и высказывали прогнозы относительно дальнейшего развития событий.
* * *
Когда сестра-хозяйка закончила свой рассказ, я поймала себя на том, что сижу раскрыв рот. Тетя Маша, довольная произведенным эффектом, победно на меня взглянула: свой гонорар она отработала сполна.
— Так где же теперь Аня? Где живет папик? — вспомнила я о цели своего визита.