Все загалдели, а Алевтина Илларионовна произнесла:
— Неужели вы, госпожа фон Гольц, способны разгадать эту мистерию? И даже положить конец разгулу темных сил?
Медиум поднялась во весь свой гренадерский рост и заговорила замогильным голосом:
— Зло… я вижу зло… Оно гнездится здесь… на болоте… Зло древнее, вековечное… его просто так не победить… И это зло, подобно миазмам, проникает в человеческие сердца и души… толкает их на преступления… Это аура болота… Это радиация зла…
Женя увидела сосредоточенное, пожалуй, даже угрюмое лицо Усачева. Неужели он и его любовница только потому стали преступниками, что на них подействовала аура болота, так называемая радиация зла?
Слово снова взял Изыдин:
— Прошу внимания! Мадам фон Гольц обладает колоссальными энергетическими силами, и если мы ей поможем, то она попытается отвести нависшую над всеми нами беду! Дамы и господа, вы согласны принять участие в небольшом занятном эксперименте?
— Как увлекательно, как увлекательно! — затрещала генеральша. А Баранов заявил:
— Уж извините, но это самая настоящая чушь!
Алевтина Илларионовна надула губки:
— Ах, не будьте таким букой, Данила Денисович, не портите нам вечер! Ведь речь идет обо всех нас!
Изыдин притушил свет, оставив гореть на овальном столе, вокруг которого все и собрались, лишь толстенную черного воска свечу. Госпожа фон Гольц, велев всем сидеть, опять встала и, скинув шаль, скомандовала:
— Возьмитесь за руки! За руки! Ваша ментальная энергия потечет по кругу, и этот круг откроется для кармической энергии из космоса! И учтите — ни за что, ни при каких обстоятельствах не выпускайте рук соседа!
Правой рукой Женя взялась за ладонь Изыдина, а левую подала Баранову.
— Иван Степанович, а вы почему в углу сычом сидите? — спросила вдруг генеральша. — Нет уж, если все так все! Ну, давайте же, идите сюда! Господа, подвиньтесь…
Нехотя присоединился к их компании и управляющий. Опустился на стул между Барановым и Женей — и подал ей свою руку. Женя отметила, что та слегка дрожит. Неужели преступник боится разоблачения или мести Великого разума?
Госпожа фон Гольц, подвывая, обратилась к Космосу. Затем вдруг впала в транс. Зрелище это было жутковатое: черты лица ее изменились, глаза закатились. Теперь она вещала не своим привычным басом, а тоненьким девическим голоском. Якобы это был дух какой-то княжеской дочери, повесившейся от несчастной любви в мрачные годы правления императрицы Анны Иоанновны.
— Я вижу… вижу, что над Ведьмины болотом сгущаются тучи… Грядет буря, грядет буря!
Странно, но за окнами особняка в самом деле зашумел ветер — явно надвигалась гроза.
— Черные силы готовы нанести новый удар… сегодня… Да, этой ночью…
Женя почувствовала, что ее рука вспотела. Как и руки ее соседей, Баранова и Усачева. Пожалуй, мужчины, бравировавшие своим скептицизмом, верили тому, что происходило у них на глазах при тусклом свете свечи.
— Ведьмино болото требует новых жертв, и оно получит жертву… Возможно, даже целых две! Ночью, этой ночью…
— Ах, как ужасно! Можно ли этому воспрепятствовать? — простонала Алевтина Илларионовна.
А медиум вдруг дернулась и рухнула в кресло. Изыдин тихо произнес, качая головой:
— Вы сбили настрой и прогнали духа. Во время сеанса надо молчать, иначе…
Тут тело госпожи фон Гольц выгнулось, как будто через него пропустили электрический ток. Затем дама подпрыгнула и затараторила старушечьим голоском, от которого Женя едва не потеряла сознание, — это был голос ее покойной тетушки!
— Да, ты стала славной девушкой… Я тобой горжусь, очень горжусь… Никогда бы не подумала, что скажу это, но это так, Женя!
Женя дрожала, понимая, что тетушка, если сейчас и правда говорила ее тетушка и все это действо не было дешевым представлением московской авантюристки, обращалась именно к ней.
— И ты здесь не случайно… Потому что Ведьмино болото притягивает зло… Притянуло к себе и того, кто меня убил… Меня убил и ломбард ограбил!
— Господи, кто это? — вскричала в ужасе Алевтина Илларионовна, а Женя отметила, что рука управляющего ходит ходуном.
— И он здесь, он сегодня здесь! — заверещала медиум голосом тетушки. — Тот, кто меня убил, сейчас тут, среди вас! Покайся, ирод, покайся и спасешь свою душу вечную, иначе попадешь в преисподнюю, и ждут тебя там вечные мучения! Покайся!
В этот момент грянул сильный раскат грома, что-то сверкнуло и взорвалось. Свеча погасла.
Гости, оказавшись в абсолютной темноте, завопили и побежали кто куда. Изыдину с трудом удалось всех успокоить.
Как выяснилось, электричества не было: наверное, в крышу ударила молния. Пришлось зажигать свечи, в отблесках которых присутствующие — бледные, с выпученными глазами — походили на сборище покойников.
Женя отметила, что гости вне себя. А медиум сидела в кресле и, кажется, мирно спала. Раздался новый удар грома. Госпожа фон Гольц, не раскрывая глаз, прорычала:
— Покайся, пока не поздно!
Это стало последней каплей, и гости, несмотря ни на бурю, что разыгралась снаружи, ни на увещевания Изыдина, решили тотчас отправиться по домам.
Перед тем как под проливным дождем сесть в бричку, Женя сумела перемолвиться парой слов с озадаченным и даже напуганным Забияко. Эрнест Тихонович произнес:
— Я рассчитывал, что тот, кого я подозреваю, выдаст себя или даже сделает чистосердечное признание, но он оказался не таким впечатлительным. Госпожа фон Гольц должна была мне помочь, однако я не просил ее говорить от имени вашей тетушки и обращаться к вам напрямую. Ведь вы здесь инкогнито! Неужели… Неужели наш медиум в самом деле поймала послание с того света?
Девушка думала об этом, о словах бывшего полицейского, когда бричка неслась в имение генеральши. Алевтина Илларионовна, подвывая, твердила: все это не к добру, ведьма вот-вот заберет новую жертву, все так ужасно… Женя пыталась успокоить ее, но не получалось. Да и у нее самой на сердце было неспокойно.
И не без причины! Ибо когда вернулись в поместье — а было уже далеко за полночь, — выяснилось, что дети пропали из своих комнат. И Тося, и Филиппок. Никто не знал, куда они делись. Да и куда, собственно, девочка и мальчик могли отправиться в ужасную грозу?
Алевтина Илларионовна чуть с ума не сошла, а быть может, даже немного и тронулась разумом, когда узнала, что ее кровиночки исчезли. И тотчас стала вопить, что их ведьма с болота забрала.
Женя осмотрела комнаты детей — в спальне Филиппка царил порядок, только костылей не хватало. А вот в комнате Тоси стоял кавардак, как будто кто-то ее обыскал. Почему — как будто? Некто и правда перевернул все здесь вверх дном, явно разыскивая что-то. И сыщица даже знала, что именно: записи девочки. Она сама внимательно осмотрела комнату, но никаких листков с описанием того, чему Тося когда-то стала свидетельницей на болоте, не обнаружила. Значит, их взял тот, кто похитил детей!