Они разошлись, и Малик немедленно позвонил шефу.
— Сарджу только что доложил о Каце. Я уже еду.
— Забудь. Я на месте. Никого нет дома.
— Намзул! — Шлимэй рычал в трубку. — Что случилось?
— Ты далеко от дома?
— Да! — рявкнул Шлимэй. — А ты думал, я постелю легавым красную дорожку? Как они узнали?
— Похоже, тебя заложили парни, которые отгоняли фургон.
— Они не знают, как меня зовут. Они вообще ни черта обо мне не знают, — прохрипел Шлимэй.
— Они запомнили тебя и описали полиции. А еще кто-то увидел тебя на реке.
Несколько секунд Шлимэй молчал.
— Кто? — наконец выдал он.
— А мне откуда знать? Я не понимаю, как ты мог оставить тело у всех на виду!
— Не понимаешь? Это потому что ты идиот! Все было подстроено, чтобы легавые подумали на местных. Он не хотел, чтобы тела находили только возле клиники или в Уайтчепеле.
— Не сработало. Теперь копы знают твое имя и адрес. Они тебя из-под земли достанут.
— Рано радуешься, черномазый. Если они знают обо мне, значит, скоро узнают и о тебе. Я это гарантирую. — Он недобро рассмеялся.
Намзул сжал зубы. Нельзя терять голову. Он заберет деньги и исчезнет. Его не найдут. У него получится. Он был тенью, мог ускользнуть от полиции, спрятаться от кого угодно, но все зависит от того, как близко они к нему подберутся. Два дня, ему нужно всего лишь два дня!
Он рассеянно поболтал дорогой виски в хрустальном стакане. Пары алкоголя достигали носа, но он едва замечал бархатный, пьянящий аромат. Его мысли все менее принадлежали гению хирургии и все более — социопату. Он был не просто близок к цели. Он достиг ее. Он доказал, что можно пересадить лицо, сохранив в целости всю мышечную механику, структуру тканей, вообще все, доказал, что реципиент может обладать им как своим собственным. Уже первые попытки были удачными, но последние четыре операции — последняя пересадка в особенности — возносили его в ранг гениев. Женщина, которой он пересадил лицо Лили By, — а она уже далеко от британских островов — увозила в Китай его захватывающую дух работу. Но его подлинным триумфом стало лицо молодой европейки. Он не знал имя жертвы, да и не хотел знать. Слышал, что она была проституткой. Ему было плевать. Он сумел изменить черты лица, теперь ее никто не узнает.
Он улыбнулся. Непосвященным, наверное, трудно понять, что пересадка лица — это, по существу, пересадка кожи. Структура костей черепа придает ей форму и определяет внешний вид человека, поэтому лица Лили и проститутки выглядели совершенно иначе у новых владелиц. Но иногда, бросив взгляд на свою сказочно богатую клиентку из Гонконга, он видел красивую цветочницу из лондонского Чайнатауна. Он улыбался. Фантазии, странные, причудливые фантазии… Структура кости Стефани Чен во многом отличалась от восхитительного черепа Лили By. А пациентка, которой он пересадил лицо проститутки, уже шла на поправку и выглядела совершенно иначе, ничего общего ни с донором, ни с собой прежней. Сегодня вечером, как и планировалось, ее увезут из клиники. Чем дальше, тем лучше. Скорее всего, куда-то в южную Англию. Все просто, никаких проблем. Слаженный механизм прекрасно работал.
Его мысли вернулись к Скотленд-Ярду. Инспектор Кейт Картер… Она умна, проницательна, будет непросто обвести ее вокруг пальца. Интересно, много она вынюхала, побродив тут без надзора? Разумеется, она ничего не узнает, но близко ее подпускать все же опасно. Наверное, нужно позвонить медсестрам — на всякий случай. Картер могла сунуть свой нос туда, куда не следовало. Он достал телефон. Одного звонка Сандре Паттон будет достаточно.
К половине седьмого стемнело и резко похолодало. Сара подумала, что за последнее время парк Амхерст основательно зарос и обветшал. Несмотря на теплую куртку, холод пробирал ее до костей. Энди тоже мерз.
— Что теперь? — спросила она.
Пар изо рта мгновенно растаял в морозном воздухе. Сара похлопала застывшими от холода руками. Из-за шерстяных перчаток звук получился глухим и каким-то унылым.
— Загрузим их в фургон и отвезем в Бетнал-Грин. Большинство из Восточной Европы. Этих мы депортируем. Дюжина местных вскоре сюда вернется. Хотя приезжие тоже, как правило, возвращаются.
— Ну что у них за жизнь! — вздохнула Сара, наблюдая, как длинноногую, по-настоящему красивую девушку заталкивают в автобус. Обрезанные джинсы, высокие каблуки, красная куртка-пилот поверх блестящего топа — вот и вся одежда, которую дозволено носить девушке ее профессии. Но даже этот вульгарный наряд смотрелся на ней изящно и по-своему красиво.
Сара подумала, что эта девушка чуть старше остальных, поэтому, в отличие от других, не жалуется и не плачет, только смотрит на все с неприкрытой скукой. Если бы жизнь сложилась иначе, возможно, она была бы вхожа в высший свет, фотографировалась бы для журналов и встречалась с богатыми мужчинами. А вместо этого она продает свое замершее тело каждому, у кого найдется пятьдесят фунтов. Саре было жаль ее.
— Я могу поехать с ними? — спросила она.
— С ума сошла?
— Может быть. Они же не опасны?
Энди покачал головой.
— Большинству лет шестнадцать. Они напуганы. Могут нагрубить и строят из себя опытных шлюх, но, черт подери, им место в школе.
— Значит, я могу поехать?
Энди неопределенно кивнул, и Сара присоединилась к девушкам в фургоне. Они дрожали от холода, и ей было неловко за свой анорак. Девять пар глаз, обрамленных накладными ресницами и яркими тенями, подозрительно разглядывали ее.
— Меня зовут Сара.
— Ты из полиции? — спросила одна из девушек.
Сара кивнула.
— Мы ничего не скажем, — тут же заявила девушка.
Остальные согласно закивали и отвернулись. Девушка постарше, на которую Сара обратила внимание раньше, продолжала безучастно наблюдать за происходящим.
— Привет! — решила поговорить с ней Сара. — Как тебя зовут?
— Хочешь познакомиться? Знаешь мои расценки? — насмешливо протянула та. Говорила она с акцентом, но на хорошем английском. — Кстати, симпатичное пальтишко.
Девочки захихикали.
Сара не осталась в долгу:
— Спасибо. Главное — теплое, — ответила она, прекрасно зная, что сейчас каждая из них мать продаст за теплую вещь. — Откуда ты?
— Какая разница?
— Может, я хочу помочь.
— Сомневаюсь, сестренка. Лучше отвали. Я тебе ничего не скажу. — Девушка отвернулась к окну.
У Сары не оставалось времени, чтобы переубедить ее. Поездка оказалась недолгой, уже через десять минут девушек оформляли в участке.
— Узнала что-нибудь? — спросил Энди.
Сара пожала плечами.
— Пока ничего, но я хотела бы поговорить вон с той девушкой.