— Что?! — В любой другой ситуации изумление, отразившееся на загорелом лице, вызвало бы у Энн улыбку: сомнительно, чтобы нашлась еще одна женщина, которая бы так отреагировала на ухаживания Ника Хартли. — Послушайте, я просто поцеловал вас — и все. Что, черт возьми, в этом плохого?
— Я не просила вас.
— А обычно вы просите?
Странно, но Энн почему-то была уверена, что он знает, о чем она сейчас думала. Голос задрожал, и ей стоило больших усилий заставить себя говорить твердо и решительно:
— Мне кажется, что лучше будет, если я сегодня же подыщу себе другое жилье.
— И все из-за того, что я вас поцеловал?
— Из-за того, что… О боже, да у меня масса причин! — с болью в голосе выкрикнула Энн. — Я приехала сюда совсем не для того, чтобы начинать… чтобы ввязываться… Мне просто хотелось мирно отдохнуть от городской суеты!
— Это правда? — быстро спросил он, внимательно вглядываясь в глаза Энн.
— Я… Послушайте, я не обязана объяснять вам или кому-либо еще причины своих поступков! — Загнанная в угол, она постаралась собрать воедино осколки собственной гордости.
— Вы правы. — Гнев его исчез, однако спокойное, лишенное каких бы то ни было эмоций лицо раздражало Энн еще больше. — Просто мне странно видеть, как человек пытается убежать от того, что неизбежно.
— Я не сказала, что пытаюсь убежать. — И это на самом деле было правдой, только Ник об этом не догадывается, с горечью подумала Энн. Если она куда и бежала, то навстречу проблемам.
Но тут он заговорил, и от первых звуков низкого голоса Энн забыла обо всем:
— Мне жаль, что я напугал вас. Это был просто дружеский жест, и не более того. — Сила и воля, исходившие от него, подавили в Энн все попытки к сопротивлению. — Морин очень расстроится, если вы уедете прямо сейчас. И мне трудно будет объяснить Велме и другим, кто в курсе, что вы остановились у нас, причину столь поспешного вашего отъезда…
— Я…
Он словно локомотив ведет состав туда, куда хочет, а я как вагон — лишена выбора, безнадежно подумала Энн. Но в чем-то он прав: уехать столь внезапно было бы просто неприлично. А кроме того, может, он и вправду рассматривал злосчастный поцелуй, как всего лишь дружеский жест? Эта мысль заставила щеки Энн вновь заалеть. Скорее всего всему виной ее идиотская боязнь мужчин. Отпрыгнуть от него, как от рассвирепевшего зверя, обвинить его чуть ли не в попытке изнасилования!.. После столь дурацкой выходки он, вероятно, вообразит себе, что она просто сумасшедшая…
— Хотите апельсинового сока, — прервал Ник этот сеанс самобичевания.
— Сока? — Она уставилась на него так, будто он говорил на незнакомом языке, потом медленно кивнула: — Да, благодарю вас.
— Каковы у вас планы на сегодня?
Энн поймала себя на том, что готова вновь тупо переспросить, вместо того чтобы ответить по существу, но взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться.
— Собиралась побродить немного по холмам и вернуться только к вечеру, — ответила она, не отрывая глаз от стакана с соком. — А что касается моих слов…
— Возьмите с собой пару собачек, — перебил ее Ник.
— Что?
— Наверняка у нас спокойнее, чем в больших городах, — за что я благодарен здешним местам. Однако лучше все-таки захватить с собой пару четвероногих защитников. А лучше — всех сразу. Они часто сопровождают Морин, поэтому свое дело знают. С ними никто и пальцем не посмеет вас тронуть.
— Ник, я не хочу доставлять вам и Морин столько сложностей, — быстро произнесла Энн, пока он снова не перебил ее. — Что бы вы там ни говорили, приглашать кого-то остановиться в вашем доме, постоянно опекать гостя — это дополнительные неудобства.
— Да ну? — Его глаза скользнули по ее вспыхнувшему лицу, горящим голубым глазам, шелковистым волосам. Затем взгляд переместился на шею, грудь, скрытую под халатом. — Вы будете смеяться, но мне ситуация представляется совсем иной.
Энн глубоко вздохнула. Он добр ко мне — и только, строго выговаривала она себе, и нельзя давать воображению слишком разыгрываться…
— Если бы вас сейчас здесь не было, — тихим голосом продолжал Ник, — я был бы обречен на тоскливое одиночество и тосты с кофе. Так что будем считать, что один благородный поступок вы уже совершили, хорошо? А теперь отправляйтесь на прогулку, а я подумаю, какой благородный поступок записать вам на завтра, чтобы вы не комплексовали.
— Я вовсе не… — начала было Энн, но вовремя осеклась, увидев веселые искорки в глазах Ника… Неудивительно, что он относится к ней, как к глупому ежику, в то время как давать должный отпор всем этим насмешкам и подковыркам должен был бы огромный и агрессивный дикобраз! — Хорошо. Спасибо, — признала Энн свое поражение в их словесном поединке. У нее просто не было его опыта, знаний — да вообще ничего, — чтобы сражаться с ним на равных…
Ник управился со своим завтраком с видимым удовольствием. Тогда как Энн с усилием заставляла себя жевать казавшуюся безвкусной пищу. Но почему, почему ее разум говорил об одном, а тело твердило о прямо противоположном! И почему на ее пути встретился именно этот мужчина! Окажись на его месте седовласый старец с толстушкой женой и бесчисленными внуками, было бы намного легче…
Краска стыда — в который уже раз! — залила лицо Энн, когда она поняла, до чего же неблагодарна, и, чтобы скрыть смущение, стремительно поднялась из-за стола.
— Я налью кофе, — тихим голосом произнесла она, протягивая руку за его тарелкой, — потом вымою посуду. А вам нужно пару часов поспать.
— Увы, не выйдет. — Ник поднялся вместе с ней, и Энн мгновенно поняла, какие опасности подстерегают ее в крохотной кухне.
— Но хотя бы отдохните немного, — нервно улыбнулась она.
И Ник опять почувствовал страстное желание разобраться, что же творится в ее душе. Однако сейчас не время — перед Хартли прошло достаточно перепуганных насмерть пациентов, готовых спрятаться при малейшем признаке опасности, чтобы понять, когда следует «надавить» на пациента, а когда — нет.
— Хорошо, если вы так хотите.
После того как он перебрался в гостиную и уютно устроился в кресле, Энн ощутила облегчение. Оставив грязную посуду на кухонном столе, девушка дрожащими руками наполнила две чашки крепким кофе.
С этого момента, твердо решила она, нельзя допускать, чтобы они оставались наедине. Не то чтобы Энн боялась, что в голову Нику полезут разные похотливые мысли в отношении нее, хотя для мужчины, потерявшего жену и двадцать четыре часа в сутки занятого одной работой, это было бы простительно. Нет, проблема заключалась в ней самой — и с этим нужно было что-то делать.
Его поцелуй не нес в себе никакой опасности, это она вообразила невесть что, оттолкнув Ника и созвав неловкую ситуацию. Поэтому… поэтому нельзя дальше выступать как раздражающий фактор и по отношении к нему, и по отношению к себе самой…