Копейкин напряженно слушал и вопросов не задавал. Только в конце моего пространного повествования поинтересовался:

— А тот тип, которого вы отпустили первым?

— Тоже сотрудник ФСБ, — убежденно сказала я. — Старший лейтенант.

— Для старшего лейтенанта староват, — возразил Копейкин. — А вы мне лапшу на уши не вешаете?

Я устало вздохнула:

— Будь мы настоящей шайкой преступниц, разве мы бы вас развязали? Закатали бы в ковер и вывезли за город. Делов-то.

— Действительно, — брови его шевельнулись. — Значит, вы мне не советуете вмешиваться?

— Не советуем.

— А женщина?

— Вот заладил, — рассердилась Катя. — Женщину отпустим, как только прикажут.

Судя по всему, Копейкин на что-то решился.

— Я зайду завтра, — пообещал он. — А то сегодня у меня голова болит. После производственной травмы. — Он потрогал синяк. — Я оставлю вам свои телефоны.

Он нацарапал на бумажке два номера и пояснил:

— Второй — домашний.

— Кстати, — спохватилась я. — Почему вы устроили засаду на маньяка именно в нашем подъезде?

— В соседнем микрорайоне произошло два нападения подряд на женщин из одного и того же дома. Я подумал: чем черт не шутит, вдруг он вернется сюда после убийства Серафимы Кругловой?

— Понятно… Ну что ж, надолго мы не прощаемся, — со вздохом сказала я.

— Разрешите спросить: сколько будет длиться ваше задание?

— Оно уже подходит к концу, — соврала я.

Когда участковый неохотно покинул наше общество, Катя вскочила с места:

— Он нам не поверил. Вот увидишь, этот Копейкин еще устроит нам праздник! Просто у него пистолета с собой не было. А иначе он бы нас всех повязал.

— Что ему стоит в таком случае вернуться с подкреплением? — спросила Ирочка.

Одна я была уверена в том, что Копейкин отправился спать. Но на всякий случай опасную жилплощадь мы покинули и, выскользнув из подъезда, устроились в Катиной машине.

— Вы поняли, как я провела усатого? — спросила я. — Сказала, что Томочку с дачи мы увезем, а вы уедете из города. На самом деле увозить ее не будем, и прятаться вы будете на той же самой даче. Только надо сделать так, чтобы со стороны дом казался нежилым.

— Без проблем, — пожала плечами Катя. — Все, что нужно, есть в подвале. Стратегические запасы еды, канализация и водопровод. Опустим жалюзи, задернем шторы — и считай, что мы в бункере.

— Никакой громкой музыки, — предупредила я, — ночная светомаскировка, звонки только по мобильному. Телефон на даче должен все время молчать. Если по нему будут звонить — не подходите.

— Понятно, — кивнула Катя. — Компания у нас веселая, так что не заскучаем.

— Теперь у нас даже мужчина есть, — сказала Ирочка, которая, кажется, была на редкость высокого мнения о представителях противоположного пола.

— Глеб вам понравится, — уверила я. — Он такой… большой. Еле уместился на полу моей кухни.

* * *

Вторник не принес ничего нового. Вообще ничего. От Шлыкова не было никаких известий. Я так дергалась, что Липа даже бегала в аптеку за валерьянкой. Почему-то она считала, что мое состояние непосредственно связано с Горчаковым, которого, кстати, в офисе опять не было. Я не стала ее разубеждать. Противный Мазуренко тоже как сквозь землю провалился. То его за уши от меня не оттащишь, а тут вдруг затаился. Наверное, скорбит о пропавшей любовнице. В том, что Томочка — его любовница, я не сомневалась.

Вечером, забежав в магазин и набросав в сумку еды, я поспешила домой. Я была уверена, что в моей квартире уже кто-нибудь сидит. Но она оказалась пустой и тихой. Изумлению моему не было предела. Что, в конце концов, происходит? Может, усатый тоже не тот, за кого мы его приняли? И никак не связан со Шлыковым?

Это предположение выбило меня из колеи. Все, за что я бралась, валилось у меня из рук. Чтобы отвлечься, я достала с полки томик Саймака и погрузилась в мир фантастики, увлеклась и забыла о времени. Когда зазвонил телефон, я непроизвольно поглядела на настенные часы. Их резные стрелки сошлись на цифре «двенадцать». Полночь. Зловещее предзнаменование! Я схватила трубку похолодевшей рукой.

— Мариша? — тихо спросила Ирочка. — У тебя все в порядке?

— Уф, — выдохнула я с облегчением. — Напугала. До сих пор никто не проявился. Если считать, что это нормально, то все в порядке. А у вас?

— А у нас, кажется, неприятности.

— Что значит «кажется»?

— Понимаешь, торопливо заговорила она. — Катя сегодня утром развила бурную деятельность. В Москву вернулся тот человек из ФСБ, с которым ее обещали связать знакомые.

— И?

— Она поехала домой, с кем-то встречалась, договаривалась. Потом позвонила сюда, ужасно довольная. Сказала, что все в ажуре, что встреча состоится сегодня вечером. Обещала сразу же позвонить. И вот уже двенадцать, а от нее — ни слуху ни духу. Дома к телефону никто не подходит. Ее мобильник тоже молчит.

— А ты по какому телефону звонишь?

— По Вериному. Мариша, нам все это не нравится.

На меня повеяло холодным ветерком дурного предчувствия.

— Во сколько у нее назначена встреча?

— В семь вечера.

— А вы знаете — где?

— Она оставила адрес на всякий случай. — Ирочка назвала улицу, номер дома и, помолчав, добавила:

— Мы ужасно волнуемся.

Еще бы не волноваться! Я чувствовала, что у меня самой начинают дрожать коленки, но старалась не поддаваться панике.

— Сидите тихо, — твердо сказала я. — Ждем еще час. Если от нее не будет никаких известий, я поеду по оставленному адресу и попытаюсь что-нибудь разузнать.

— Хорошо. — Ирочка с трудом сдерживала слезы. — Может быть, туда лучше поехать Глебу? Все-таки он мужчина.

— Пусть Глеб пока не высовывается. Он ведь на нелегальном положении. Случись что, загребут в ментовку, а он числится среди пропавших без вести. Вот будет прикол!

— Да уж, — согласилась Ирочка.

Весь этот час я бродила по квартире, не находя себе места. В час ночи снова позвонила Ирочка и сообщила, что Катя так и не появилась.

Мобильника у меня не было, как и машины. Вернее, машина есть, зато нет прав. Ну и ладно! В конце концов, что мне какие-то там права, когда такое дело? Может быть, меня никто и не остановит? А если остановят, как-нибудь выкручусь. На всякий случай я положила в кармашек пиджака несколько сотен, чтобы быть во всеоружии. Потом нашла ключи от гаража, в который ни разу не заглядывала со дня гибели Матвея, и вышла из квартиры.