Но теперь, наученный горьким опытом, он больше ни за что не поддастся на жалость. Пусть народ сам ищет своих заблудившихся котят и старушек, а ему, квалифицированному сыщику, не пристало заниматься подобными пустяками. Отныне он будет выбирать себе только серьезные, стоящие дела.

Но Лешки с Артемом, к сожалению, дома не оказалось, и демонстрировать свои шрамы было некому.

Тогда, незаметно для Нины Сергеевны, Ромка прокрался на второй этаж, быстренько переоделся и засунул изодранную котом окровавленную футболку под кровать. А потом спустился вниз и лег на диван в гостиной. Спать хотелось ужасно, просто невозможно, но он решил потерпеть, так как солнце еще не ушло за горизонт, а кто же спит на закате? Но где же Лешка с Артемом? Могли бы и позвонить ему, между прочим, и спросить, куда он подевался.

И вдруг Ромка вспомнил, что сам же и выключил телефон. Он вставил вилку в розетку, и трубка тут же ожила в его руках.

Ага, обрадовался он, значит, в Лешке с Артемом все-таки пробудилась совесть. Интересно послушать, что они ему скажут. Или это звонит очередной клиент? Ох, только бы не это, вздохнул Ромка. Сейчас ему меньше всего хотелось с кем-то встречаться, чего-то распутывать и кого-то разыскивать.

– Алло? – осторожно сказал он, ожидая, что сейчас его попросят пригласить к телефону Аполлинария Иеронимовича.

Но голос в трубке заставил его подскочить от радости.

Это был Венечка, их самый лучший, самый верный, самый надежный друг. Венечка как-то раз уже гостил у них в Медовке и даже участвовал в одном расследовании, а потом вместе с родителями уехал отдыхать куда-то под Липецк. И теперь, значит, уже вернулся.

– Привет! – сказал Венечка.

– Венька! – завопил Ромка. – Ты что, уже в Москве?

– Еще ближе, – ответил лучший друг. – Я сейчас в Николаевке. Маму мою пригласила в гости ее подруга, а я узнал, что это недалеко от вас, и попросился поехать с ней. Мы здесь дня два пробудем.

Николаевка была соседней деревней, и, чтобы в нее попасть, надо было проехать всего-навсего одну остановку на электричке.

– А почему ты прямо сейчас не едешь к нам?

– Я к вам завтра приеду. Сейчас уже поздно, мама сказала, что лучше утром. И потом, со мной здесь мой Дожик, и я не хочу его одного оставлять в чужом доме. А к вам с ним ехать нельзя из-за Лешкиного Дика.

Лешкин Дик был громадной кавказской овчаркой, а Венечкин Дожик – подросшим щенком немецкого дога, а Дик не терпел других собак на своей территории.

Но Ромка не хотел ждать до завтра.

– А хочешь, я к тебе сам приеду?

– Очень хочу.

– Тогда говори свой адрес.

– Улица Звездная, дом номер пять. Это прямо рядом со станцией, так что не заблудишься.

– Отлично, Звездная, пять. Жди, скоро буду.

Ромка схватил свою огромную, набитую всякой всячиной сумку – он всегда носил с собой все необходимые сыщику вещи, ведь неизвестно, что, когда и где может понадобиться, – и взглянул на расписание электричек. Поезд должен был подойти через десять минут. Еще столько же, если не меньше, ему понадобится, чтобы доехать до Николаевки, и всего каких-то пять минут – добежать до улицы Звездной. Значит, самое большее через полчаса или сорок минут он будет у Венечки. А часа через три вернется обратно.

И Ромка выбежал из дома. Нина Сергеевна была в саду. Он крикнул ей от калитки, что уходит по делам и вернется не очень поздно.

По дороге Ромка подбежал к обрыву, с которого был виден пляж, и заметил недалеко от воды голубой Лешкин купальник. Хотел было сообщить им с Артемом радостную весть о приезде Венечки, но удержался и пробежал мимо. Если им все равно, как он живет, то и ему тоже.

Электричка подошла вовремя. Ромка сел в нее и поехал в Николаевку.

Глава III
Совсем пропавший

Лешка с Артемом замечательно проводили время. Им было хорошо вдвоем везде, а сейчас, под мягкими лучами заходящего солнышка, когда рядом плещется теплая, нагретая к вечеру речка, то и вообще лучше некуда. Удивительное дело, но за все время жизни в Медовке они ни разу не поссорились. В сущности, ссориться им было не из-за чего и некогда. Артем целый год жил и учился в Англии, а когда Лешка с Ромкой приехали к нему на дачу, то все время возникали какие-то дела, они влипали то в одну, то в другую историю, и просто так плавать и загорать, лежа на теплом песочке, им выпадало не часто. А вот теперь они только этим и занимались, за исключением пасмурных дней. Но и тогда тоже было неплохо: сидя рядышком, они слушали, как стучит по крыше дождь, иногда включали музыку, смотрели телевизор, Артем обучал Лешку английскому языку, словом, оба ни капельки не скучали.

«Как же тут хорошо!» – не веря своему счастью, думала Лешка.

И хотя солнце уже покидало пляж, медленно спускаясь за холм, домой идти совсем не хотелось. Жалко, конечно, что Ромка не пошел с ними, а надулся, как индюк. Небось и до сих пор еще дуется.

Ромка был на год старше Лешки, а ей часто казалось, что это она его старшая сестра, а он все еще маленький мальчик. Тоже, придумал: грибы собирать. На вид они как бледные поганки, а может, они самые и есть, не хватало еще отравиться. И вообще, хватит с них всяких дел и приключений, так и лето кончится, а они не отдохнут по-человечески и не позагорают всласть. А он, глупый, потом пожалеет, что упускал такие хорошие денечки. А если ему не хочется отдыхать, то они-то тут при чем?

Лешка вдруг так разозлилась на брата, что даже сказала вслух:

– Нельзя, что ли, просто позагорать людям!

Артем повернул к ней лицо:

– Ты о чем?

Сам он лежал на теплом песочке, положив голову, как на подушку, на небольшой пригорочек с мягкой травкой, и тоже наслаждался бездельем.

– Да о Ромке. Вредный он какой-то стал. Все ему не так, не эдак, все время что-то надо, непонятно что.

– Ты же знаешь, что Ромка у нас экстремал, без острых ощущений ему жизнь не в жизнь, – усмехнулся Артем и взял Лешку за руку. – Не расстраивайся из-за ерунды. Когда-нибудь мы все, и Ромка тоже, будем вспоминать это лето как самое прекрасное время в нашей жизни. И пляж этот, и закаты, и Чистое озеро, и дождь по крыше.

– И всяких преступников.

– И их тоже, – улыбнулся Артем. – А особенно то, как мы всякий раз находили выход из трудных положений. И без Ромки вряд ли бы это получалось, уж будь объективна.

– Я и так объективна. А он все равно вредный, – упрямо сказала Лешка.

А солнце уже совсем спряталось за холм, и небо за ним стало слоеным, бордовым с сине-зелеными полосами. У Лешки была когда-то куртка с такой разноцветной подкладкой, а потом она стала ей мала, и второй такой они с мамой так и не нашли ни в одном в магазине.

На пляже они были не одни, а в компании Сашки Ведерникова, его сестры Машки и местных ребят. Они как раз сейчас выходили из воды.