— Ну, я не думаю, что Семен станет жаловаться. Не такой он человек, — пожала плечами Антонина.
— Может, не такой, может, такой… Надо бы у него про Панарину выяснить. Может, она знала, что Арбатов служил снайпером, сама его и подставила. Баба она… э-э… шустрая… Может, с кем-то спуталась, а потом с этим кем-то и навела нас на Арбатова… Мы поедем, а вы, Антонина Евгеньевна, могли бы остаться. Надо с ним насчет Панариной поговорить.
Берестова удивленно повела бровью. Вообще-то она, как следователь, должна давать поручения уголовному розыску, которым руководил Скважин, а не наоборот.
— Я думаю, вам это интересней, чем мне, — усмехнулся Скважин.
— Ну, может быть…
Скважин иронично улыбнулся, козырнул и был таков. Вид у него был такой, как будто он делал ей одолжение. Как будто знал, что она сама хочет остаться с Семеном. А ведь это действительно было так…
Семена она нашла у стойки администратора.
— Еще вопросы, товарищ капитан? — вроде бы весело, но с настороженностью во взгляде спросил он.
— Думаю, их будет еще больше.
— Так алиби есть.
— Алиби нашлось, а осадочек остался.
— Осадочек надо снять.
Он увлек Антонину за собой на второй этаж, своим ключом открыл дверь в номер и, опускаясь на диван, сказал:
— Это мой кабинет.
— Ты же говорил, что у тебя нет кабинета.
— Это и кабинет, и квартира.
— И место для женщин, — взглядом показала она на кровать.
— Я их сюда стараюсь не водить. Для случайной женщины случайный номер.
— Случайные женщины до добра не доводят. Боюсь, что история еще не закончилась, — покачала головой Антонина. — Кто-то хочет сделать тебя крайним в этой истории… Помнишь, ты рассказывал мне о своей службе?
— Не помню. Все забыл… И вспоминать не хочу, — выразительно посмотрел на нее Семен.
— Надеюсь, про Лиду ты не забыл? — Ее голос дрогнул от обиды.
— Пока нет. Слишком свежо предание. А что?
— Ей ты про свою службу не рассказывал?
— С какой стати? Это случайный эпизод в моей жизни… Все случайно. Начиная с того времени, как мы с тобой познакомились… Вам это не интересно, товарищ капитан, — с горьким сарказмом усмехнулся он.
— Значит, про твою службу Панарина не знает? — заставила себя вернуться к деловому разговору Антонина. Хотелось рассказать, как она жалела об их разрыве, Семен должен это знать. Они еще молодые и свободные, почему бы им не быть вместе? Но сначала надо узнать про Панарину, будь она неладна.
— Я ей ничего не говорил.
— А Панарин, застав вас вместе, угрожал тебе?
— Представь себе, нет. Даже слова не сказал, просто спустил своих церберов с цепи…
— А ты их под орех разделал… — кивнула она. — А они ребята крепкие, их так просто не возьмешь. Их только спец мог взять. Может, они сами поняли, что ты в спецназе служил. А если служил, значит, и стрелять умеешь…
— Может, и поняли, — пожал плечами Семен. — И что с того?
— Может, кто-то из них Панарина… Сами они убить не могли, но могли заказать…
— Зачем?
— Может, Панарин им мешал?
— Решили убрать Панарина, а стрелки перевести на меня?
— А разве такого не может быть?
— Не знаю, я чужих мужей не заказывал… А если бы заказывал, то не стал бы подставлять любовника Лиды. Это все равно, что подставить ее саму. Она же сама теперь под подозрением. Или нет?
— Или да… Ты прав, и на нее тоже падает вина… А ты, значит, ее любовник? — с неожиданной для себя злостью спросила она.
— Я ее тренер, — усмехнулся Семен. — А у тебя как на личном фронте?
— У меня никак! — встрепенулась Антонина и сама не поняла, как подсела к Семену, как вдруг оказалась под ним…
И если бы Семен сейчас вдруг отказал ей во взаимности, она бы убила его. Сначала его, а потом и себя…
Но Семен ей не отказал. Он и сам хотел вернуть прошлое через бурное настоящее…
Завещание не исповедь, и его тайну вскрыть не так уж и трудно. Куда сложней сломать семь печатей, за которыми хранится тайна исповеди. Но, к счастью, нотариусами работают не священники…
— Лидия Аркадьевна, примите мои поздравления, — сухо произнесла Антонина, с холодком глянув на вдову.
— Это вы о чем? — обеспокоенно спросила Панарина.
Антонина могла наведаться к ней домой, но решила вызвать ее в следственный отдел. Домашняя обстановка расслабляет свидетелей, а официально-казенная, напротив, напрягает и сосредотачивает. А Панарина не только свидетель, она еще и подозреваемая.
— Вам уже, наверное, известно, на кого ваш муж составил завещание?
— Ну, я пыталась выяснить. Завещание закрытое, нотариус должен огласить его через три дня… А вы уже в курсе? — разволновалась Лида.
— Ну, пока только со слов нотариуса. Завещание составлено в пользу вашего сына. И вам тоже полагается определенная сумма, не знаю, какая, но весьма солидная.
— И все, только я и Костя?
— В основном да.
— А не в основном?
Берестова покачала головой. Майор Глазов предоставил ей полную информацию о завещании, но Лида подробности знать не должна. И без того узнала слишком много и фактически в обход закона. Нельзя так, но в интересах следствия можно.
— Я смотрю, этот вопрос вас очень волнует, — усмехнулась она.
— Ну, интересно…
— Кому, кто и что?.. А то, что вы изменили мужу, вас не волнует?
— Ну, вообще-то это моя личная жизнь.
— Ваша личная жизнь, Лидия Аркадьевна, лежит сейчас в морге. У меня — убийство, а там, где убийство, там и расследование. Считаете, мне нравится копаться в вашем грязном белье? Нисколько. Но в этом грязном белье, возможно, находится зерно истины… С кем вы встречались помимо гражданина Арбатова? — хлестко спросила Берестова.
— Я же говорю, это не ваше дело! — исподлобья зыркнула на нее Лида.
— Что ж, будем выяснять… Думаю, телохранители вашего мужа в курсе…
— А это имеет отношение к делу? — занервничала Панарина.
— Сейчас отношение к делу имеет все. Я вам не священник, и своей исповедью вы душу не облегчите. Но, возможно, сможете снять подозрения с себя…
— Ну, хорошо, у меня был Се… были отношения с Арбатовым. Но если он убил Рому, как это снимет вину с меня? Ну, если мы были с ним заодно…
— Арбатов не мог убить вашего мужа. У него надежное алиби.
— Да, я слышала… — кивнула Панарина. — Но если вдруг он, я же окажусь крайней. Он молодой, неженатый, и я теперь свободна. Он мог бы жениться на мне… на моем наследстве…