— Не понимаю, как ты умудряешься так выглядеть? — недоумевала я. — Я не человек, если не посплю восемь часов, лучше десять, а по воскресеньям — все двенадцать. Переберусь к Шейле и Гаю. У них есть лишняя комната. А там решу, что делать дальше.
— И это ты тоже в прошлый раз говорила.
— Значит, мысль здравая.
* * *
На рассвете я отправилась к Шейле и Гаю. Ночью снова прошел снег, и все, даже мусорные урны и сгоревшие автомобили в мягком утреннем свете смотрелись вполне симпатично. По дороге я завернула в булочную и купила три круассана, после чего у меня осталось пять фунтов и двадцать пенсов. Сегодня надо позвонить в банк. Какой номер моего счета? На мгновение я ощутила всплеск паники, что не сумею его вспомнить. Что исчезнут из сознания все остатки прошлой жизни, словно я нажала на компьютере неверную кнопку и стерла данные.
Ровно в семь я постучалась в их дверь. Шторы наверху были задернуты. Я выждала некоторое время и постучала опять — на этот раз дольше и громче. Стояла перед дверью и смотрела наверх. Наконец штора отогнулась, и за стеклом появились лицо и голые плечи.
Шейла, Сэди и я знали друг друга полжизни. Троица задир, в школе мы то разбегались, то снова сходились, но умудрились миновать подростковый возраст, не рассорившись: вместе сдавали экзамены, знакомились с парнями, делились надеждами. Теперь у Сэди был ребенок, у Шейлы — муж, а у меня... у меня ничего не осталось, кроме моей истории. Я энергично помахала рукой, и лицо Шейлы превратилось из сердито-сварливого в удивленно-озабоченное. Оно скрылось в окне, и вскоре сама Шейла стояла передо мной — в ужасном белом халате, с заплетенными в крысиные хвостики черными волосами, которые обрамляли ее расплывшиеся щеки. Я подала ей кулек с круассанами.
— Извини. Было слишком рано предупреждать. Можно я войду?
— Ты похожа на привидение, — сказала она. — Что случилось с твоим лицом?
На этот раз я отредактировала свой рассказ — прошлась только по основным фактам, а о полиции выразилась совсем туманно. Я заметила, что Шейла и Гай явно смущены, хотя и шумно хлопотали вокруг меня — проявляли всяческое гостеприимство, возились с кофе, предлагали принять ванну, взять у них денег, одежду, воспользоваться машиной, телефоном и жить, сколько надо, в их свободной спальне.
— Нам пора на работу, а ты чувствуй себя как дома.
— Я здесь ничего не оставляла из своего?
— Нет. Может быть, завалялись какие-то мелочи.
— И сколько я у вас пробыла? Только одну ночь?
— Около того.
— Что значит «около того»?
— Ты пришла к нам в воскресенье, а в понедельник исчезла. Потом позвонила и сказала, что остановилась в другом месте. А во вторник забежала забрать барахло. Оставила записку и две очень дорогие бутылки вина.
— А куда я от вас пошла?
Они не знали. Только сказали, что я явилась к ним возбужденная, продержала за столом допоздна — пила, говорила, строила планы на оставшуюся жизнь, а на следующий день испарилась. Супруги тайком переглянулись, и я подумала, что они что-то недоговаривали. Неужели я вела себя неприлично — каталась по ковру или еще как-нибудь безобразничала? Перед их уходом на работу я вышла на кухню, а вернувшись, заметила, что они о чем-то перешептывались, склонив друг к другу головы. Но заметив меня, сразу перестали секретничать, улыбнулись и сделали вид, что обсуждают планы на вечер.
И они тоже, подумала я и отвернулась, будто ничего не поняла. Надо быть готовым, что так и будет, особенно после того, как Шейла и Гай поговорят с Сэди. А потом с Робин, Карлой, Джо и Сэмом. Я представила, как они перезваниваются: «Вы слышали? Это ужасно. Как ты считаешь, в чем дело? Только искренне, между нами?»
Беда в том, что дружба — это в основном такт. Людям не хочется знать, что о них говорят между собой друзья. Что они думают и насколько верны. Надо соблюдать осторожность, если собираешься испытывать дружбу. Потому что не всякому может понравиться, что обнаружится в итоге.
Смущаться не приходилось. У меня оставалось всего пять фунтов, и нужно было занять денег у Шейлы и Гая. Они были очень милы. Естественно, понятие «быть милым» включало в себя охи и вздохи, скрипение зубами, копание в кошельках и бумажниках и замечания, что позже они заглянут в свой банк и тогда смогут дать больше. Сначала я не хотела брать денег, собиралась сказать, что, мол, ничего, как-нибудь перебьюсь. Но на самом деле обойтись никак не могла. И в итоге Шейла и Гай насыпали мне в пригоршню пятьдесят два фунта разными купюрами и монетами. Потом я позаимствовала у Шейлы пару трусиков и майку, а свои бросила в корзину для грязного белья. И спросила, нет ли у нее на день-два старого свитера. Шейла ответила, что, конечно, найдется, и притащила очень славный, который выглядел вовсе не старым. Правда, Шейла была крупнее меня, особенно раздобрела теперь, но я закатала рукава и не казалась смешной. И все же подруга не сдержалась и улыбнулась.
— Извини, — сказала она. — Ты смотришься потрясающе, но...
— Потасканной, — закончила за нее я.
— Ну что ты... — возмутилась она. — Просто я привыкла, что ты кажешься, как бы это сказать, наверное, более взрослой.
Они ушли на работу, но мне показалось, что их мучило беспокойство, потому что приходится оставлять меня в доме одну. Не представляю, что их тревожило: что я опустошу их бар, стану копаться в холодильнике или буду звонить за границу. Но я залезла только в аптечку — хотела найти парацетамол. И сделала четыре местных звонка: заказала такси, потому что не собиралась таскаться по улицам одна. Затем брякнула на работу Робин. Она ответила, что не сможет встретиться со мной во время обеда, так как уже договорилась с кем-то пообедать. Я настаивала на том, что мне очень надо ее повидать. В ее планы это не входило. Я извинилась и предложила ей отменить запланированную встречу. Она помолчала, вздохнула и бросила: «Ладно».
В кои-то веки я просила об одолжении. Затем переговорила с Карлой, насела на нее и договорилась сойтись днем за чашкой кофе. Потом позвонила Сэму и тоже сказала, что хочу выпить с ним кофе — через сорок пять минут после свидания с Робин. Он не спросил зачем. И Карла тоже. Это настораживало. Они уже что-то прослышали. Но что наговорила им Сэди? Мне самой было знакомо это чувство, когда так и распирает от жареных слухов и хочется как чумной хвататься за телефонную трубку: «Эй, люди, слышали, что случилось с Эбби?» Или еще проще? «Эй, люди, слышали, Эбби рехнулась? Да, кстати, она забирает всю свободную наличность в доме».
Я смотрела в окно, пока не увидела, как подъехало такси. Стала искать сумку и поняла, что у меня ее нет. У меня ничего не было, кроме распиханных по карманам денег — немного от Сэди и гораздо больше от Шейлы и Гая. Я велела таксисту отвезти меня к метро. Это не вызвало у него воодушевления. Зато он заметно удивился — видимо, впервые в своей практике вез пассажирку к станции всего за несколько кварталов. Поездка обошлась мне в три с половиной фунта.