– Что – я?
– Ты ехала очень быстро! И прямо на нее! – голос в трубке звенит и ломается. – А она испугалась и замерла…
– И что было дальше? – не выдержав паузу, спрашиваю я.
– Я видела, что машина летит прямо на доченьку, и закричала…
– Вы закричали: «Вера! Вера!» – медленно договариваю за нее я.
И машина криво, боком ушла в пропасть.
– Да! Ты вспомнила?!
– Пока только это. Но вы рассказывайте, рассказывайте!
Звуки в трубке подозрительно похожи на плач.
– Ты убила себя, чтобы спасти нашу детку, – всхлипывает Ольга Викторовна. – Мотя сказал – мы твои должники по гроб жизни!
Вот теперь мне кое-что понятно:
– Значит, это вы оплатили мое лечение в клинике и санатории?
– Мотя сказал – это самое меньшее, что мы можем для тебя сделать! Извини, что не были рядом с тобой в трудное время, но этот милый юноша, твой жених, обещал о тебе хорошенько заботиться, а доктор сказал, что ты в коме и все равно нас не увидишь.
Кажется, Ольга Викторовна смущена, но меня интересует другое:
– Так вы и с Максом разговаривали?
– Конечно, и не раз! Он информировал нас о расходах и советовался по поводу квартиры! Не мала тебе будет «двушка»? Ты, конечно, пока что девушка свободная, но надо и о будущем подумать. Она тебе хотя бы понравилась? Ты ведь ее не видела, Макс один выбирал. Мотя сказал – это наш тебе подарок на день рождения. Ты же вроде как заново родилась!
– Огромное вам спасибо, – благодарю я и думаю: «Придушила бы Макса!»
Аферист он, а не жених!
Интересно, сколько денег из тех, что выделялись «на расходы», Макс положил в свой карман?
– На здоровье! – облегченно смеется Ольга Викторовна. – Что еще будет нужно – любое лечение – ты только скажи! Кстати, как тебе «Старбанк», устраивает, удобно им пользоваться? Мотя сказал, что он и дальше будет переводить деньги на твой счет каждый месяц.
– Как пенсию по инвалидности? – неуклюже шучу я.
– Но ты ведь и вправду серьезно пострадала! – у моей собеседницы опять виноватый голос.
– Все будет хорошо, – успокаиваю ее я. – Со мной все будет хорошо!
Я еще раз сердечно благодарю, прошу передать приветы Моте и Вере, обещаю регулярно звонить, и мы тепло прощаемся.
У меня голова, как котел! В смысле, в ней такая каша!
Самого-то главного мой разговор с Тугариной не прояснил – я по-прежнему не знаю, кто я и как меня зовут! Хуже того, я теперь знаю, что я не Вера, потому что Вера – это дочь Тугариных, так что в этом смысле результат беседы минусовой.
– Да брось, результат положительный – ты узнала, что у тебя есть свое жилье и постоянный источник средств к существованию! – возражает мне Лариса, прибежавшая в мое бунгало после ужина. – Эх, везет же некоторым! Станешь жить, как королева, Тугарин, похоже, не жадина, будет содержать тебя прилично.
– Конечно, Мотя сказал – Мотя сделал, – поддакиваю я, и мы дружно смеемся.
– Все же о какой сумме речь, тебе не сказали? – отсмеявшись, спрашивает Лариса.
– Нет, но я выясню, – отвечаю я, сообразив, что вот это-то могу выяснить без особого труда. – Ты не знаешь, где находится ближайшее отделение «Старбанка»?
– В Кипучеключевске. Отсюда всего десять километров, и автобус ходит каждые два часа.
– Вот и славно.
Я действительно довольна: будет чем заняться завтра!
Посмотрю, что это за Кипучеключевск.
Утром за мной приходит давешняя басовитая тетушка.
– Ты, милая, на процедуры-то собираешься? Вчера пропустила! – строго говорит она, оглядывая меня с нескрываемым подозрением.
Я уже в джинсах, куртке и кроссовках, с торбой через плечо и без макияжа – сразу видно, собралась в поход. На процедуры санаторные дамы ходят принаряженными, в парадном макияже, с прическами и со щегольскими сумочками, дополненными большими цветными пакетами с полотенцами и простынками.
– Уже бегу, бегу! – заверяю я суровую тетю и тороплюсь улизнуть, что мне не так-то просто сделать из-за предательской хромоты.
Со стороны мы двое смотримся, как одышливый бульдог, преследующий тощего колченогого зайца.
На мое счастье, на подходе к процедурному комплексу меня перехватывает Лариса, не стесняющаяся обмануть старшего товарища.
– Марьсергевна, я ее отведу! – машет она сердитой тетушке и сквозь журчащий бюветами мраморный холл без задержки выводит меня из корпуса через заднюю дверь.
– Вот по этой дорожке до забора, там пролезешь в дыру, а оттуда по тропинке прямо до остановки пройдешь, – напутствует она меня. – Давай, удачи!
– И тебе, – киваю я, понимая, что с сердитой тети станется предъявить легкомысленной Лариске претензии.
Тряский астматический автобус с сиденьями из облезлого кожзаменителя и с выцветшими пыльными флагами занавесок на окнах привозит меня в город Кипучеключевск.
Здесь по-своему колоритно. Приземистое здание автовокзала по фасаду украшено серыми морщинистыми колоннами, похожими на слоновьи ноги. В центре площади высится зенитка на постаменте, а перед дверью кафе-ресторана «Путь-дорога» почему-то лежит здоровенный черный якорь. Видимо, заведение таким образом выражает готовность обслуживать и тех пассажиров, которые следуют водным путем, хотя в непосредственной близости такового не видно. А зенитка на площади – серьезная заявка на обслуживание воздухоплавателей.
От бабки, торгующей семечками и астрами в однотипных газетных фунтиках, я узнаю, где находится «Старбанк».
– А вона там, вишь, хвост торчит? Народ за пенсиями встал, – ориентирует меня бабуля.
Торчащий хвост – это довольно длинная очередь. Я обхожу ее с независимым видом, который никого не обманывает. Бдительные граждане в очереди поднимают шум.
– Я не за пенсией! Мне вклад проверить! – объясняю я, хотя по существу они правы: я действительно пришла по поводу пенсии по инвалидности, которую мне назначил Тугарин.
Но и я тоже права: нужное мне окошко свободно.
– Здравствуйте, – говорю я скучной девушке за конторкой. – У меня вклад в вашем банке, я хотела бы узнать сумму на счете.
– Паспорт.
Я отдаю свой документ и с детским интересом жду продолжения. В самом деле, это интригует: какое содержание мне назначил Тугарин?
– Сейчас ноль, – равнодушно сообщает девушка.
Потом стучит по клавишам компьютера, снова смотрит на экран и так же равнодушно выдает:
– А, нет, был ноль, сегодня поступило тридцать тысяч.
Тридцать тысяч! Я впечатлена.