Я толкаю вперед купюру, и она планирует на стол кассирши.
– Я даже не знаю, – тянет она, косясь на денежку, но не делая попытки ее вернуть.
– Вы просто попытайтесь, – прошу я. – Не получится – значит, не получится. Я все равно буду признательна вам за попытку.
Сказанное означает, что в любом случае кассирша может оставить деньги себе, и она это понимает. Книжка ложится на стол, накрывая собой купюру, руки кассирши перемещаются к клавиатуре компьютера.
Пару минут я слушаю птичий клекот пластмассовых кнопок так увлеченно, как не слушала бы легендарную японскую камышовку – самую знаменитую певчую птицу Страны восходящего солнца. Затем кассирша говорит:
– Примерно в два десять там проходил новороссийский автобус, и еще минут через двадцать пять–тридцать – сочинский.
– Новороссийский, – выбираю я. – Можно найти водителя?
– Это не так просто, как вы думаете, – ворчит кассирша, и я с намеком открываю кошелек.
Это довольно громкий намек – металлическая застежка издает характерный звук, и кассирша меняет тон:
– Но, так и быть, я попробую.
Пробы несколько затягиваются и включают в себя телефонный звонок некой Диночке с автобазы, но в результате я получаю конкретную информацию:
– В том рейсе были Свинаков и Тарасов, они напарники, работают в Новороссийском АТП.
– Контакты, – прошу я шепотом, потому что кассирша все еще держит у уха телефонную трубку.
– Сейчас Дина узнает, – так же негромко отвечает она и ждет, затем что-то записывает и снова ждет.
Потом прикрывает микрофон ладонью и спрашивает:
– А хотите, Дина скажет водителям, чтобы подошли к нам на остановке? Они как раз сейчас едут в Новороссийск из Ставрополя, будут здесь часов через пять.
– Было бы замечательно! – радуюсь я.
Мы расстаемся, весьма довольные друг другом. У кассирши в книжке пара новых закладок достоинством в тысячу рэ каждая, а у меня – бумажка с именами и телефонами возможных свидетелей аварии.
Пока я неподвижной статуей стою в псевдомраморном портике, раздумывая, как бы мне скоротать пять часов до прихода автобуса, оживает мой мобильник.
Номер определяется – это Макс.
– Привет, – говорит он. – Как дела, чем занимаешься?
Я еще не определила новую линию поведения с Максом, поэтому отвечаю уклончиво:
– Да так, ничего особенного. Гуляю.
– По банкам?
Реплика короткая, но с бездной смысла.
Стало быть, Макс уже в курсе, что я закрыла карты. Значит, он тоже сегодня наведался в банк, и вряд ли это случайное совпадение. Вероятно, он знал, по каким числам поступает очередное «пособие» – моя стипендия им. М.Тугарина, и торопился сразу же забрать эти деньги. А я его очень удачно опередила.
– Да, заглянула мимоходом в ближайший «Старбанк». Тетя Оля сказала, что дядя Мотя мне снова денег послал, – отвечаю я, нарочно подчеркивая свою близость к Тугариным.
Пусть Макс не думает, что я одинокая беспамятная дурочка, за которую некому вступиться.
В трубке тихо, только что-то потрескивает. То ли это помехи на линии, то ли Макс безмолвно мечет молнии.
Мне становится весело.
– Дорогая, нам надо поговорить, – произносит мужчина, которого я уже не считаю своим.
– Давай, – соглашаюсь я, перехватывая трубку поудобнее.
– Это нетелефонный разговор.
– Тогда поговорим при встрече, – соглашаюсь я и перехожу в наступление: – Кстати, ты заметил, что забыл отдать мне ключи от моей квартиры?
Ключевое слово тут «моей», и Макс это прекрасно понимает. Допускаю, что у меня разыгралось воображение, но звуки в трубке очень похожи на зубовный скрежет.
А что я? Все претензии к дяде Моте и тете Оле, это от них я узнала, что являюсь единоличной владелицей новенькой «двушки», купленной ими для меня!
– Конечно же, я дам тебе ключи, как только ты вернешься в город, – обещает Макс.
Голос у него сладкий. Даже слишком сладкий, засахарившийся мед ощутимо поскрипывает на зубах.
– Договорились.
Я отключаюсь первой, потому что чувствую, что этот раунд выиграла с большим преимуществом.
Это чрезвычайно меня бодрит. Мне уже не кажется, что я голый ноль. Пусть у меня дырка в памяти, зато характер крепкий и мозги не самые слабые!
«Авось прорвемся», – поддакивает мой внутренний голос.
Я составляю новый план на остаток дня. Он включает возвращение в санаторий, ежедневные процедуры, ужин, повторный визит на кипучеключевскую автостанцию и самое главное – разговор с водителями, которые могут оказаться свидетелями аварии.
Гордясь собой и радуясь тому, как удачно все складывается, я терпеливо дожидаюсь очередного пригородного автобуса и на нем под занавесочными знаменами из красного плюша скачу в санаторий.
Запоздалый визит в процедурный корпус проходит без эксцессов. Потом я мирно ужинаю с дедульками, возвращаюсь в Кипучеключевск и неспешно чаевничаю в кафе с якорем и видом на площадь с зениткой.
Вытянувшиеся тени слоновьих ног превращают просторный квадрат асфальта в гигантскую шкуру зебры. Я соответствую обстановке, потому что чувствую охотничий азарт, как на сафари.
Мое возбуждение достигает пика в момент, когда к вокзалу устало причаливает запыленный автобус рейса «Ставрополь – Новороссийск».
Несмотря на хромоту, я опережаю водителей на короткой дистанции к окошку кассы.
– Ну, я Тарасов из новороссийского АТП, чего нужно? – не обращая внимания на меня, стучит в стекло усталый дядька в мешковатых джинсах и клетчатой рубахе.
Кассирша в аквариуме пальцем указывает на меня.
– Что? – неприветливо спрашивает водила, меняя собеседника.
– Здравствуйте, извините за беспокойство, у меня к вам очень важное дело, личное, – возбужденно стрекочу я, отступая от кассы и зазывными русалочьими жестами маня за собой удивленного водилу.
Мы конспиративно задерживаемся в промежутке между колоннами.
– Вот, это вам, – я протягиваю собеседнику заранее приготовленную купюру.
– А что, разве в кассе билетов нет?
– Это не за проезд, это вам за беспокойство.
Водила смотрит на деньги, но взять их не спешит. Зато и не убегает от меня, заметно заинтересованный.
– Ну, беспокой!
И я решительно беру буйвола за костяные выступы – сафари так сафари:
– Четвертого июня около двух часов ночи вы проезжали мимо обзорной площадки на перевале. Там в это время случилась серьезная авария, вы ее не видели?