– А вы не спешили, – вполне справедливо замечает дежурный. – Надо было на третьи сутки заявление подавать, теперь-то уже мало шансов найти пропавшую живой.
«Какой черствый человек! – возмущается мой внутренний голос. – Сам бесчувственный, как полено, и думает, что все вокруг такие же буратины?! А если бы ты сейчас в обморок упала?»
– Вы не поняли, я точно знаю, что эта пропавшая девушка жива, – я начинаю свое путаное объяснение. – Мне бы хотелось узнать, не разыскивает ли ее хоть кто-нибудь…
– То есть девушка не пропала? Тогда мы-то тут при чем? – перебивает меня дежурный.
– А вы при базе данных, я надеюсь!
Я тычу пальцем в компьютерный монитор, пылящийся на краю просторного стола.
– Я хочу найти родственников этой девушки.
– Имя, фамилия?
– Виленская, Мария Виленская, – машинально отвечаю я и тут же спохватываюсь:
– Но это не настоящая фамилия, это моя фамилия, а не ее! Ее фамилию я не знаю.
Старший прапорщик смотрит на меня пустым взглядом пластмассового пупса.
– И имени тоже не знаю, – договариваю я и вздыхаю.
В самом деле, это звучит глупо. Сказочно глупо: найдите мне то, сама не знаю что!
– Ненастоящая фамилия, значит? Документики свои предъявите, пожалуйста, – говорит пупс в погонах.
– Зачем это? – я отодвигаюсь от демаркационного стола.
– Да мало ли… – пугающе многозначительно изрекает он.
«Шла бы ты отсюда по-хорошему», – шепчет мой внутренний голос.
– А документики у меня в машине остались, я сейчас за ними сбегаю, – вру я, поспешно отступая за дверь.
Возвращаться в отделение я не собираюсь. Мне вовсе не хочется, чтобы полиция проверяла мои новодельные документы! Паспорт-то у меня настоящий, такой же, как у всех российских граждан, но получен он, насколько я знаю, не самым законным путем, и ФИО в нем написано «отфонарное», какое придумал Макс.
Спасибо ему, кстати, за то, что не назвал меня Феклой Гороховой, например, или Аглаей Коняшкиной. Мария Виленская – это хотя бы красиво звучит.
Кстати, о документах. У меня есть бумаги, подтверждающие право собственности на машину, но нет водительских прав! Этим вопросом надо заняться безотлагательно, если я не собираюсь переквалифицироваться из водителей в пассажиры.
С другой стороны, если я выясню свое настоящее имя, мне придется все-все документы переоформлять, и водительские права в том числе…
– Ой, это когда еще будет! – отмахивается от здравой мысли мой внутренний голос.
Возвращаюсь на площадь и покупаю у доброй бабки стакан кизила. Сидя в машине, грызу кислые ягоды и размышляю.
Витамин С умственной деятельности способствует, и я додумываюсь до здравой мысли: нужно обратиться за помощью не просто в ОВД, а к знакомому менту. На уровне «кум-сват-товарищ-брат» в нашей стране вопросы решаются быстрее и проще, чем в официальном порядке. Макс их так же решал, я уверена.
Я звоню своей соседке Кларе Карловне и прошу ее познакомить меня с участковым Андреем Ильичом.
На сей раз к послеобеденному чаю поданы не только восхитительные пирожные, но и очаровательные маленькие бутерброды с бужениной: уступка мужской плотоядности.
Клара Карловна, чье гостеприимство уступает лишь ее же любопытству, принимает смешанную компанию. За овальным столом в гостиной, кроме самой хозяйки, сидят еще трое: Жозефина Георгиевна, я и Андрей Ильич. Его я называю последним лишь потому, что наш районный участковый галантен, как английский джентльмен, и постоянно повторяет: «Дамы вперед» и «Только после вас».
В результате дамы быстро расхватывают все пирожные, и галантному участковому остаются сэндвичи, чем он вполне доволен, хотя явно не одобряет миниатюрные размеры изящных бутербродиков.
– Знаю, знаю я вашу удивительную историю, Машенька, – приговаривает он, складывая сэндвичи на своей тарелке башенкой. – Милые дамы мне все рассказали, да и прохвоста этого, женишка вашего самозваного, я лично наблюдал. Пренеприятнейшее, скажу вам, было зрелище!
С этими словами участковый решительно пронзает бутербродную башенку вилкой.
Полагаю, с упомянутым прохвостом он обошелся не менее решительно, потому что Макс не дает о себе знать и не появляется уже несколько дней.
– В таком случае, дорогой Андрей Ильич, вас не удивит мое желание докопаться до самого начала моей истории, – киваю я, невольно придерживаясь заданного стиля чинной беседы. – Я надеюсь, что у меня где-то есть настоящие родные и близкие, для которых мое исчезновение не стало приятным сюрпризом. Думаю, вполне резонно предположить, что они меня ищут.
– Конечно, ищут! – всплескивает руками Клара Карловна, поднимая ветер кружевными воланами винтажной блузки.
Сегодня мне не приходится высматривать фамильный кларнет, потому что его подобие находится у меня перед глазами. Шелковая блузка хозяйки украшена вереницей круглых пуговок, черных в серебре, и узкая планка застежки поразительно похожа на пресловутый музыкальный инструмент.
– Это какими же надо быть извергами, чтобы не искать пропавшую барышню? – согласно гудит могучая дама Жозефина Георгиевна.
Если Клара Карловна напоминает мне изящный кларнет, то Жозефина Георгиевна похожа на ухоженный тромбон. Она высокая, крупная, с гладкими боками, которые блестят и сверкают парчой нарядного халата.
– Резонное рассуждение, Машенька, – ободряет меня Андрей Ильич, уронив в себя бутербродную башенку.
– Вы можете мне помочь? – я перехожу к делу. – Узнать, не объявлена ли в розыск по линии ОВД девушка, похожая на меня?
– Можем узнать, почему не узнать, – соглашается участковый, приступая к сооружению новой башни. – Только «похожая на меня» – это не то описание, с которым можно результативно работать.
– Ах, не придирайтесь, Андрей Ильич! – опять взвихряет атмосферу Клара Карловна. – Вы же сами можете описать внешность Мэри в выражениях, принятых среди специалистов вашего профиля. Лицо круглое, нос прямой, глаза карие – что там еще?
– Да много чего! – загорается участковый, обиженный небрежным тоном хозяйки. – Чтобы составить словесный портрет, нужно описать внешний облик человека в определенном порядке! Пол, возраст, расовый тип, телосложение, форма головы, волосы – и это только анатомические характеристики. Еще описывают физическое состояние человека и такие функциональные признаки, как походка, жестикуляция, осанка, голос, мимика, а также особые приметы, как то: шрамы, бородавки, татуировки, отсутствие частей тела, хромота…
– Кхе! Кхе! – громко кашляет Жозефина Георгиевна. – Нельзя ли поделикатнее?
– Да чего уж там, – я удрученно пожимаю плечами. – Прямо скажем, хромота и шрамы от операций у меня есть и еще долго будут, но раньше-то их не было, в том и проблема. Мне о том, как я выглядела до аварии, достоверно известно лишь одно: у меня были густые и длинные рыжие волосы.