— Вы можете сами сказать об этом герцогу, — предложил барон. — Он желает вас видеть.
— Зачем?
— Вам предстоит сделать выбор.
— Какой именно?
— Вы все сами узнаете. Могу только сказать, что я уже сделал его за вас, но герцог остался непреклонным…
Лаура вошла в зал. Ее внимание сразу же привлек лежащий на столе орден, играющий бликами в свете стоящего рядом канделябра, а совсем не герцог Брауншвейгский, тяжело усевшийся в кресле.
— О! — только и смогла восхищенно произнести молодая женщина.
Герцог поднялся и подошел к ней.
— Красиво, не правда ли? Но именно эту драгоценность у меня собираются отобрать, не предоставив ничего стоящего взамен.
Де Бац буквально подпрыгнул на месте:
— Не предлагая ничего взамен? А как насчет самого красивого из всех бриллиантов королевы? Ваше высочество говорит не правду!
— При заключении любой сделки важно быть самым сильным, — ответил герцог, пожимая могучими плечами. — Я пользуюсь своим положением, а вам придется потерпеть. Поэтому я решил, моя дорогая, что я могу смириться с потерей ордена только в том случае, если…
— Если вы согласитесь остаться с его высочеством и отправиться за ним в Брауншвейг, когда он окажет нам честь освободить нашу страну! — нетерпеливо закончил за него барон.
— Ах!
Лаура изумленно смотрела на стоящих перед ней мужчин. Де Бац был напряжен, как тетива лука, он едва удерживался от того, чтобы не вцепиться в глотку принцу. А тот, массивный, невозмутимый, напоминал огромного кота, готового пустить в ход когти. Лаура неожиданно улыбнулась:
— В Брауншвейг? — переспросила она. — Разве мы не едем все вместе в Париж? Разве мы не собираемся освобождать короля?
— Нет, — сказал де Бац. — Его высочество полагает это неблагоразумным.
— Вероятно, его высочество счел неблагоразумным и опасным атаковать сегодня, И наступление показалось ему таковым после получения вот этой безделушки, я не ошиблась? — Нежный, трепетный голос молодой женщины зазвучал сурово и надменно, когда она продолжила:
— Герцог получил то, что ему никогда не принадлежало благодаря бессовестной краже. Но эта безделушка позволила бы поднять армию, снарядить фрегат и вырвать короля Людовика, королеву и их детей из тюрьмы Тампль. Что ж, пусть будет так! Я согласна. Уезжайте, барон, я остаюсь!
— Лаура!
— Это в порядке вещей и вполне соответствует тому договору, который мы с вами заключили. Я была лишь прикрытием для вашего путешествия. Позвольте мне сыграть более значительную роль!
Нагнувшись к столу, молодая женщина взяла орден, подержала его мгновение на ладони и протянула де Бацу.
— Возможно, этого не хватит, чтобы спасти нашего доброго короля, друг мой, но если вы не успеете помочь ему, то остаются его бедные дети — дофин и очаровательная принцесса Мария-Терезия… Я так часто ее вспоминаю!
Охваченная воспоминаниями, Лаура забыла на мгновение про свою роль и легкий акцент. Но она быстро опомнилась и взяла себя в руки.
— Уезжайте, барон, и ни о чем не беспокойтесь. Я сумею о себе позаботиться. В любом случае я не одна, я в доме госпожи де Дампьер.
Лаура протянула Жану де Бацу обе руки. Он сжал ее пальцы, не догадываясь, что в эту самую секунду когда он уходит от нее, возрождается к жизни та, другая, Анна-Лаура де Понталек со всеми ее тревогами, страхами и нежеланием жить. Возможно, они никогда больше не увидятся. От этой мысли у молодой женщины защемило сердце, и только теперь Лаура поняла, какое место этот человек неожиданно для нее самой занял в ее жизни.
Внезапно выражение лица барона стало еще более мрачным. Он резко отбросил ее руки и прошипел сквозь зубы:
— Вы уверены, что это единственная причина, по которой вы хотите здесь остаться?
Лаура недоуменно подняла брови, барон ответил ей слегка презрительным пожатием плеч. И потом тихо бросил:
— Здесь вам будет легче узнавать новости о тех, кто вам по-прежнему дорог!
Не давая Лауре времени ответить, барон поклонился, развернулся на каблуках и вышел, оставив молодую женщину наедине с герцогом. Принц следил за происходящим на его глазах, но некоторые нюансы оказались для него недоступны. Но он ясно понял, что очаровательное белокурое и темноглазое создание вовсе не так сильно привязано к этому надоедливому французскому аристократу, как можно было поначалу предположить. И это очень обрадовало герцога, потому что эта женщина ему очень нравилась. Она станет для него настоящей отдушиной и поможет справиться с огорчениями последнего времени. Герцог подошел к Лауре и предложил ей руку:
— Идемте. Мы вместе продолжим ужин, который этот сумасшедший заставил меня прервать. Вы, должно быть, тоже отчаянно проголодались!
— Разумеется, ваше высочество! Но куда больше проголодались дети, живущие в этом замке, у которых ваши солдаты вырвали последний кусок хлеба изо рта. Так что именно с ними я и намерена поужинать. Если ваше высочество заботит мое здоровье, пусть он проследит за моим питанием! Пока мы будем здесь, я намерена есть с ними!
Она присела в реверансе, потом вернулась на кухню, но отравленная стрела, пущенная де Бацем, сидела в ее сердце.
Значит, барон не верит в ее преданность? Ей уготовлена мучительная роль заложницы, которой к тому же придется еще и защищать свою добродетель, и она без колебаний согласилась, полагая, что де Бац считает, что так будет лучше для королевской семьи. Но он усомнился в благородстве ее намерений. Барон решил, что она лишь ищет предлог остаться рядом с Жоссом, ухаживать за ним. В глазах де Баца она оставалась созданием безвольным, покорным, рабой любви, которая унижала ее как человека и грозила ей смертью. Итак, Жан де Бац ничего не понял и уехал с легким сердцем. Он явно радовался тому, что так легко избавился от нее.
Лаура устроилась в углу кухни около окна, которое дождь заливал не так сильно, как остальные. Из своего убежища она видела, как Бире-Тиссо запрягал лошадей. Потом из конюшни вышли де Бац и Питу. Они так яростно что-то обсуждали, что со стороны казалось, что они ссорятся. Лаура с грустью улыбнулась. Молодой человек явно ничего не понимал в происходящем и; очевидно, никак не соглашался оставить ее у пруссаков. Питу бурно запротестовал, но де Бац взял его за руку и почти силой усадил в карету. Бире-Тиссо уселся на козлы и подобрал вожжи. Дверца хлопнула. Упряжка двинулась вперед, с грохотом миновала подъемный, мост и исчезла в ночи. Лаура почувствовала себя — уже в который раз — страшно одинокой.
— Вы не уехали с вашими друзьями, Лаура? — негромко окликнула ее госпожа де Дампьер.
— Герцог Брауншвейгский потребовал, чтобы я осталась. Я стала в некотором роде заложницей…
— Что за времена!.. Идемте, вы должны хоть что-нибудь съесть. Я не успела сказать вам радостную новость — нам вернули часть провизии.