Если же придерживаться истины, то надо признать, что этот кошелек был удручающе пуст. Граф, разумеется, больше не получал денег со своих земель, лишенный привилегий, как и все остальные аристократы, доходы от литературных трудов давно уже были проедены. Д'Антрэгу требовалось найти решение проблемы, и он нашел достаточно оригинальное. Граф решил жениться на певице Сен-Юберти, которой гонорары и турне по Франции и в других странах приносили немалый доход.
Д'Антрэг написал Антуанетте и попросил ее приехать. Певица появилась в Лозанне в мае 1790 года, дала несколько концертов и наконец согласилась — с внутренним торжеством — стать графиней д'Антрэг. Для оперной певицы это был небывалый путь наверх, : несмотря на революцию, но мать графа чуть не умерла от огорчения в своем замке, узнав эту шокирующую новость.
Д'Антрэг намеревался не только остаться в Швейцарии, но и приблизиться ко двору в Турине, где в самом начале эмиграции граф д'Артуа нашел убежище у своего тестя короля Сардинии. Для д'Антрэга именно граф д'Артуа, самый младший брат Людовика XVI, сумасбродный и экстравагантный принц, представлялся идеалом монарха. Он мог стать марионеткой в руках аристократов, которым принадлежала бы вся полнота власти.
Д'Антрэг отправился в Мендризио к своему другу графу Туркони, который предоставил в его распоряжение замок Сан-Пьетро. Именно там 29 декабря 1790 года граф Александр д'Антрэг женился на Антуанетте Сен-Юберти. И в этом же замке ему пришла в голову блестящая мысль предложить свои услуги Испании, стать ее шпионом и сообщать все сведения, касающиеся Франции. Это могло бы показаться парадоксом, учитывая расстояние, разделяющее его теперешнее место жительства и родную страну графа, где тот к тому же опасался появляться.
Граф много путешествовал, бывая в Мендризио, Турине, Милане и Венеции. Он общался с эмигрантами и вполне оправдывал те щедрые суммы, что ему выплачивал де Лас Казас. Но вот сведений из Франции ему явно не хватало, несмотря на обилие газет, потому что графу хотелось бывать в самом сердце событий, знать, что происходит в Национальном собрании, у министров, во дворце Тюильри, поскольку в то время там находился король. И тогда д'Антрэг решил создать собственную шпионскую сеть. Во Франции у него остались друзья, считавшие его великим политиком, которых он легко убедил в необходимости сотрудничать с ним. Это были шевалье де Поммель, отставной военный, служивший секретарем у двух депутатов Национального собрания; Пьер-Жак Лемэтр, из семьи руанских негоциантов, разбогатевших на работорговле, который совал свой нос всюду, за что уже поплатился несколькими днями пребывания в тюрьме.
Именно Лемэтру удалось подкупить секретаря министра финансов и писать против его хозяина ядовитые памфлеты. И, наконец, агентом д'Антрэга стал Дюверн де Прайль. Он участвовал в американской войне за независимость и обладал связями в политических кругах.
Эти трое когда-то принадлежали, как и сам д'Антрэг, как виконт де Мирабо (брат знаменитого трибуна), как шевалье де Жарже, как аббат Бротье, как многие другие и как сам барон де Бац, к Французскому салону. Этот клуб был основан в 1788 году. С 1790 года он объединял самых яростных роялистов всех мастей, враждебно настроенных против любых реформ. Членами клуба были и сторонники Людовика XVI, и приверженцы принцев — герцога Орлеанского, графа Прованского и графа д'Артуа, что не могло не приводить к частым словесным перепалкам.
Эти трое и стали осведомителями д'Антрэга. Они составляли свои сообщения в виде ничем не примечательных деловых писем. Основная информация писалась между строк так называемыми симпатическими чернилами на основе лимонного сока и проступала при нагревании. Корреспонденция шла из Труа, и иногда к ней присоединялись донесения еще одного агента Никола Сурда, бывшего лейтенанта полиции из Труа, который с самого начала принял революцию. Благодаря ему д'Антрэг знал абсолютно обо всем, что происходило в Шампани. О событиях в Провансе его информировал некий Сотейра, депутат Национального собрания, чьи революционные убеждения никогда не вызывали подозрения, поэтому он стал очень ценным агентом.
Но вернемся к тому письму, что д'Антрэг писал солнечным осенним утром своему другу де Лас Казасу. Граф просил его проявить терпение, потому что после 10 августа почта работала очень плохо. Страх иссушил все перья, и у Графа не оказалось необходимой информации. Этим и объяснялось его плохое настроение и беспокойство за свою сеть, которая становилась все обширнее. После начала войны между Францией, с одной стороны, и Пруссией и Австрией, с другой, любые письма, уходящие за границу, сразу вызывали подозрение. Деловую переписку могли назвать шпионажем в пользу врага, а это обеспечивало прямую дорогу на эшафот. Но к тревоге и раздражению примешивалось еще и нетерпение — графу очень хотелось получить долгожданную главную новость.
Он ни минуты не сомневался, что армии герцога Брауншвейгского, австрийца Клерфайта и эмигрантов не оставят мокрого места от этой кучки голодранцев. Следовательно, дорога на Париж уже свободна, и, возможно, уже в этот час герцог Брауншвейгский взял Париж… А парижане, под влиянием отчаяния и ярости, убили узников Тампля и освободили дорогу и трон для графа Прованского. К нему надо будет немедленно присоединиться в расчете на ту манну, что обязательно посыплется на головы тех, кто помогал ему завладеть короной… А так как граф Прованский детей иметь не может, то очень скоро корона перейдет к графу д'Артуа. Если потребуется, то этому можно будет и поспособствовать.
Таким мечтам предавался Луи-Александр, мечтательно подперев голову рукой и опустив перо. Из замка доносились рулады. Графиня в образе Дидоны тосковала, впрочем, весьма артистично. Ария достигала лоджии, и отчаявшийся супруг уже решил было крикнуть Антуанетте, чтобы она замолчала, но тут вошел Лоренцо, его слуга, и доложил о посетителе.
— Господин Карлос Сурда хотел бы видеть господина графа. Он прибыл из Франции…
— Карлос Сурда? Ах да, конечно, сын Никола Сурда! Пусть войдет.
На лоджии появился молодой человек лет двадцати, темноволосый и черноглазый. Подобно всем не слишком богатым путешественникам, он был в плаще с большим воротником, коротких сапогах и облегающих брюках. Шляпу он держал в руке. Карлос не успел сделать и трех шагов, а граф уже шел ему навстречу с приветливой улыбкой.
— Какая радость видеть вас, мой мальчик! Вы приехали, чтобы сообщить мне великую новость?
— Великую новость? Что вы имеете в виду, граф?
— Ну как же! Ваше присутствие тому доказательство. Дороги свободны. Герцог Брауншвейгский, король Фридрих Вильгельм и граф Прованский уже в Париже?
— Нет, боюсь, огорчу вас — я привез плохие известия.
— Плохие? Да-да, понимаю. Эти проклятые парижане казнили короля и, возможно, всю его семью, чтобы отомстить за свое поражение. Весьма, весьма трагично! Мне очень жаль, но мы должны двигаться вперед, доверять нашим принцам, которые, благодарение богу, еще живы…
Казалось, граф выступает перед огромной аудиторией. Он говорил с таким пылом, что молодой человек не знал, как его остановить. Наконец он просто постарался перекричать д'Антрэга: