Он никогда не говорил с ней таким требовательным тоном, и Эйла растерялась.
– Я пыталась найти стадо животных. Ты же знаешь.
– Но ведь уже совсем темно!
– Да, я знаю. Я повернула обратно, когда уже стало темнеть. Кажется, я нашла стадо зубров, на юго-востоке есть одно место…
– Ты все еще высматривала зубров, когда стемнело? Их же не видно в темноте!
Эйла никак не могла понять, почему он так разволновался и без конца задает ей вопросы.
– Я не высматривала зубров в темноте. И вообще, почему мы до сих пор тут стоим?
В круге света, исходившего от горящей головни, появился жеребенок, который звонко заржал и кинулся к матери. Уинни разразилась ржанием, отвечая ему. Прежде чем Эйла успела спешиться, жеребенок уже прильнул к вымени. Только тогда Джондалар понял, что не имел никакого права обрушиваться на Эйлу с вопросами. Он повернулся спиной к свету, радуясь тому, что в темноте она не сможет заметить, как густо он покраснел. Эйла начала подниматься по тропинке, он пошел следом, пребывая в глубочайшем смущении, которое помешало ему заметить, как сильно она устала.
Эйла схватила меховую шкуру с постели, завернулась в нее и примостилась у огня.
– Я и забыла, как холодно бывает по вечерам, – сказала она. – Мне надо было взять с собой теплую шкуру, но я не думала, что так задержусь.
Джондалар заметил, что она дрожит, и расстроился еще сильнее.
– Ты совсем замерзла. Тебе надо попить чего-нибудь горячего. – Он налил бульона в чашку.
Эйла не успела повнимательнее к нему приглядеться – ей хотелось как можно скорее отогреться у огня, но, когда она потянулась за чашкой, взгляд упал на лицо Джондалара, и от изумления она чуть не выронила ее.
– Что у тебя с лицом? – спросила она, испытывая тревогу и недоумение.
– В каком смысле? – всполошившись, спросил в ответ Джондалар.
– Куда подевалась твоя борода?
Джондалар тут же успокоился и расплылся в улыбке:
– Я сбрил ее.
– Сбрил?
– Ну да, срезал волосы под самый корень. Раньше я куда чаще брился летом, ведь я потею от жары, и у меня все время чешется подбородок.
Эйла не удержалась и, протянув к его лицу руку, провела пальцами по гладкой щеке вниз, а затем кверху и почувствовала, что кожа под ними шершавая, как язык у льва. Эйла вспомнила, что у Джондалара не было бороды, когда она нашла его в каньоне, но потом борода отросла, и она начисто позабыла об этом. Без бороды он казался совсем юным, по-мальчишески привлекательным, но не похожим на мужчину. Раньше ей не доводилось встречать безбородых мужчин. Она провела еще раз пальцем по краю его щеки и прикоснулась ко впадинке на четко очерченном подбородке.
Джондалар замер, не в силах пошевельнуться. Ласковое прикосновение пальцев Эйлы привело его в смятение. Ее поступок был продиктован просто любопытством, но Джондалар почувствовал, как затрепетала каждая клеточка в его теле, как в его чреслах внезапно забурлили свежие соки.
Глядя ему в глаза, Эйла ощутила, как в ней проснулось желание узнать поближе этого мужчину, который казался совсем юным. Джондалар попытался удержать пальцы, скользившие по его лицу, но Эйла, собравшись с духом, отдернула руку, взяла чашку и залпом выпила бульон, даже не почувствовав его вкуса. Внезапно ей вспомнилось, как однажды они вот так же сидели друг против друга у огня и Джондалар вдруг бросил на нее такой же взгляд. Но на этот раз она сама притронулась к нему. Теперь она боялась посмотреть ему в лицо, боялась увидеть в нем следы отвращения и ужаса. Но она до сих пор ощущала легкое приятное покалывание в кончиках пальцев, которыми она прикоснулась к его гладкой и в то же время шершавой коже.
Джондалара поразил мгновенный бурный отклик, который вызвало в нем легкое прикосновение Эйлы. Он не мог оторвать от нее глаз, хотя она старалась не встречаться с ним взглядом. Когда Эйла сидела вот так, склонив голову, она казалась ему бесконечно робкой и хрупкой, хоть он и знал, какой несокрушимой стойкостью она обладает. Он вдруг подумал, что она подобна восхитительной кремневой пластине, которая имеет идеальную форму, чьи края так тонки и прозрачны, но в то же время настолько тверды и остры, что одним быстрым движением ею можно разрезать самую грубую шкуру.
«О Великая Мать, до чего она красива, – подумал он. – О Дони, Превеликая Мать Земля, как желанна эта женщина, какая неодолимая сила влечет меня к ней…»
Он вскочил с места, не в силах больше смотреть на нее. И тут он вспомнил, что приготовил поесть. «Она устала и проголодалась, а я все сижу, глядя на нее», – подумал он и отправился за тарелкой из тазовой кости мамонта.
Эйла услышала его шаги. Он поднялся на ноги так резко, что она решила: ну вот, он опять проникся ко мне отвращением. Ее затрясло, и она стиснула зубы, пытаясь унять дрожь. Нет, она больше не вынесет этого. Ей захотелось сказать ему, пусть он уйдет, лишь бы не видеть его больше, не встречаться взглядом с тем, кто считает ее… мерзкой тварью. Она сидела, крепко зажмурив глаза, но, когда Джондалар остановился перед ней, на лицо ее упала тень, и она затаила дыхание.
– Эйла? – Он заметил, что она все еще дрожит. Ни огонь, ни меховая шкура не помогли ей согреться. – Я подумал, что ты вернешься поздно, и поэтому приготовил еду. Ты не хочешь поесть? Или ты слишком сильно устала?
Эйла подумала, что ослышалась. Она потихоньку открыла глаза. Джондалар стоял, держа в руках блюдо. Он наклонился, поставил его перед ней, а затем принес циновку и примостился рядом. Он запек на вертеле зайца, сварил какие-то корешки в бульоне из сушеного мяса и даже собрал черники.
– Ты… приготовил это… для меня? – спросила ошарашенная Эйла.
– Я знаю, ты готовишь куда лучше меня, но надеюсь, моя стряпня окажется съедобной. Я подумал, что выходить сегодня на охоту с копьеметалкой не стоит, чтобы завтра удача нам не изменила, и поэтому взял с собой только копье. Я боялся, что разучился обращаться с ним за время долгих тренировок с копьеметалкой, ведь тут требуется иной подход, но выяснилось, что старые навыки никуда не делись. Прошу тебя, не сиди так, поешь.
Мужчины из Клана не готовили пищу. Они не могли этого делать, ведь в их памяти не было необходимых для этого знаний. Эйла знала, что возможности Джондалара намного шире, но ей не приходило в голову, что он займется приготовлением еды, и уж тем более когда рядом есть женщина. Но оказалось, что он способен с этим справиться, и, что куда удивительнее, он сам понял, что нужно это сделать. Когда она жила среди членов Клана, ей приходилось выполнять все обычные обязанности даже после того, как ей разрешили охотиться. Ее растрогала такая неожиданная забота. Все ее страхи оказались напрасными. Она растерялась, не зная, что сказать Джондалару, а потому взяла отрезанный им кусок мяса и стала есть.
– Ну как? – с некоторой тревогой спросил он.