– Вот как? – с легкой завистью заметил Барнаби. – Хотел бы я знать, как они выуживают подобные сведения.
– Напомни мне представить тебя герцогу Сент-Ивзу, – с мрачной усмешкой бросил Джерард.
– Хм, да, но, к сожалению, мы ничуть не продвинулись в наших расследованиях. И тот, кто хочет не допустить замужества Жаклин, все еще рыщет вокруг Хеллбор-Холла в ожидании ее возвращения.
– Не правда ли, интересно, что он не последовал за нами в город?
– Еще одно доказательство, что это не сэр Винсент. Его хорошо знают в обществе. Он мог спокойно появиться в столице.
– А вот Мэтью Бризенден не мог.
– Верно, но я никогда не рассматривал его как убийцу.
– Противно соглашаться с тобой, – вздохнул Джерард, – но Жаклин говорит, что он неизменно старается ее защитить, и думаю, она права.
Жаклин раздраженно поджала губы. Как мило с его стороны соглашаться с ней, но почему он не признался, что кто-то стрелял в него? И когда? А главное – почему?
– Несмотря на личность злодея, наш путь ясен, – объявил Джерард со стальной решимостью и спокойной, непоколебимой уверенностью. – Портрет – одновременно и ключ к разгадке, и приманка. Мы отвезем его в Хеллбор-Холл, устроим выставку и подождем ответного удара.
Жаклин услышала шаги: Барнаби бродит по комнате.
– Знаешь, – выдохнул он, помолчав, – я до сих пор не верил, что ты сумеешь достичь такого одним портретом. Будь я проклят, если он не так же весом, как истинное доказательство. Все, кто увидит его, поймут правду ... и начнут гадать, кто настоящий убийца. И да, ты прав, это приманка. Он придет за ним и, если возможно, уничтожит. Но учти, он придет и за тобой.
– Знаю, – откликнулся Джерард почти с радостью. – И я буду его ждать.
Жаклин продолжала стоять на лестнице, не зная, что делать. Джерард и Барнаби заговорили о сегодняшнем ужине, о необходимости как можно скорее вернуться в Корнуолл, но она почти не слушала, слишком потрясенная их откровениями.
Потом Барнаби распрощался. Он не прошел через дом, должно быть, воспользовался наружной лестницей. Девушка с облегчением поняла, что Джерард последовал за ним. Обернувшись, она потихоньку спустилась вниз.
Но Джерард почти не дал ей времени опомниться и прийти в себя.
Уже через четверть часа он нашел ее в задней гостиной, куда она скрылась, чтобы без помех разобраться в своих смятенных мыслях.
Но стоило ему войти, как эти самые мысли вылетели у нее из головы.
Он улыбнулся, обдав ее светом, лившимся из глаз и предназначенным исключительно для нее.
И исходившее от него тепло воскресило воспоминания о минувшей ночи.
Тогда она думала, что поняла, в чем смысл любви, – беззаветная преданность, безоглядная отдача, граничившие с поклонением.
Но сейчас, наблюдая, как он приближается к ней, она поняла, что ей еще многому нужно учиться.
– Он ... он закончен? – выдавила она.
– Да, – кивнул Джерард, останавливаясь в нескольких шагах от нее. – Я ...
– Я тут все думала, – беззастенчиво перебила она. Ей было важно первой повести разговор и не спускать глаз с Джерарда, хотя сделать это было очень трудно. – Мы с Миллисент можем отвезти портрет в Корнуолл, теперь, когда он закончен, тебе ни к чему затруднять себя. И нет необходимости тебе и мистеру Адеру пускаться в такое долгое путешествие туда и обратно.
Его лицо изменилось в мгновение ока, стало каменным, теплый взгляд – режущим и холодным.
Неловкое молчание продолжалось. Наконец Джерард спокойно и обманчиво мягко объяснил:
– Я пришел просить твоей руки – просить тебя стать моей женой.
Ее словно ударили в грудь. Девушка зажмурилась, словно пытаясь закрыться от боли; но тут же вынудила себя открыть глаза и встретиться с ним взглядом.
– Я не ... не думала о замужестве.
Джерард чуть помедлил, прежде чем ответить:
– Я знал это раньше, еще когда мы впервые стали любовниками. Знал, что ты совсем не думала о замужестве. Но с тех пор как мы в Лондоне ... думаю, если ты освежишь свою память, поймешь, что ты, пусть и инстинктивно, размышляла о такой перспективе, и не раз.
Ей ужасно хотелось отрицать все, но под его взглядом она не посмела солгать. И вспомнила постоянные намеки Минни и Тиммс: если они изводили ее, до какой же степени донимали его?! И наверняка докладывали ему обо всех ее сомнениях. Эти двое видели чересчур много и всюду совали свои носы!
– Я не выйду за тебя. И не желаю, чтобы ты возвращался в Хеллбор-Холл.
Жаклин уселась на диван, сложила руки на коленях и спокойно уставилась на него. Он остался стоять, изучая ее; под его напряженным взглядом она чувствовала себя пленницей.
Похоже, любовь иногда требует жертв, даже после того, как ты отдаешься любимому. Если так, Жаклин должна быть сильной. Вытерпеть даже это.
– Неужели прошлая ночь была сном? – вырвалось у Джерарда. – и сегодняшнее утро? А я думал, что ангел, навестивший меня под звездами, была ты. – Он резко повернулся – хищник, кружащий рядом с добычей. – Ты, которая приняла меня в свое тело, в свои уста...
– Не нужно.
Она снова закрыла глаза и судорожно вздохнула.
– Ты знал, что это я. Но ... Но это ничего не меняет. И больше не повторится.
Уголки его губ слегка приподнялись.
– О, тут ты ошибаешься. Повторится. Снова и снова.
Потому что ты любишь меня. И я люблю тебя.
Жаклин вскочила, открыла рот, но слова не шли с языка. Чем можно оспорить уверенность в его глазах?!
Ее колебания и стали тем подтверждением, в котором так нуждался Джерард: бедняжка так отчаянно искала нужные аргументы, чтобы оспорить его слова; искала и не находила. С плеч Джерарда упала огромная тяжесть, по телу растеклось облегчение. Непонятна только причина столь неожиданного и, честно говоря, неприятного сопротивления.
Не думал он, что его предложение будет принято именно так ...
Он подступил ближе. Достаточно близко, чтобы пробудить в ней желание.
Но Жаклин презрительно сощурилась.
– Я не выйду за тебя ... ты не заставишь меня согласиться. И я не позволю тебе вернуться в Хеллбор-Холл!
Джерард медленно выгнул бровь.
– И как ты собираешься меня остановить?
Девушка нахмурилась.
– Я не допущу никакого отказа, – продолжал Джерард. – Стану преследовать тебя, обольщать, соблазнять ... все, что угодно, но рано или поздно ты согласишься. – В его тоне звенела решимость: для него иного исхода не было. – Что же до возвращения в Холл – либо с тобой, в экипаже твоего отца, либо в своей коляске, – я все равно буду там.