Он сидел, наслаждаясь бренди и покоем, вспоминая об огне, который разожгла в нем Боадицея…
День клонился к вечеру. Он поднялся наверх, подмечая картины, мелочи, безделушки, напоминания о прошлом… Он вернулся домой.
Джек спал хорошо. Лучше, чем за все тринадцать лет. Проснулся с ясной головой, поднялся, умылся и оделся, предвкушая новый день.
Проходя по галерее, он увидел миссис Коннимор, выходившую из спальни, где лежал молодой человек. Джек подождал, пока она приблизится.
— Доброе утро, милорд, — просияла миссис Коннимор. — И. оно действительно доброе, уж поверьте.
— Спасибо, — улыбнулся Джек. — И вам доброе утро. Как наш пациент?
Лицо миссис Коннимор омрачилось:
— Он все еще не пришел в себя.
Джек кивнул и стаи спускаться вниз, зная, что Коннимор настоит, чтобы хозяин шел первым.
— Я сообщу доктору Уиллису и леди Клэрис, — предложила она.
Джек очень хотел спросить, почему так уж необходимо уведомлять леди Олтвуд, но воздержался. Это расстроит Коннимор, да и Боадицея, что ни говори, помогала спасать джентльмена.
Поэтому он молча направился в утреннюю столовую. Нет, он не позволит ничему и никому омрачить его безоблачное настроение!
Позавтракав яичницей с ветчиной и пикулями, он выпил чашку крепкого кофе, просмотрел газету и направился к кабинету, где его ждал Григгс. Верный управляющий собирался отчитаться обо всех делах поместья, и не разочаровал его. Раскрасневшийся от радости Григгс с немалой гордостью выложил на стол счета и бухгалтерские книги. И его гордость была вполне оправданна. Поместье воистину процветало. Но Джек не ожидал, что Григгс то и дело станет упоминать имя Клэрис, восхваляя соседку за помощь в управлении поместьем.
— Итак, — объявил он, открывая очередную книгу, — нам удалось увеличить урожай на южных полях.
— Не без участия леди Клэрис?.. — спросил Джек.
— Она предложила…. несколько лет назад… Видите ли, Хиджсон сеет на своих полях клевер попеременно с пшеницей. Мне показалось, что можно без особых опасений попробовать его метод. В первый год урожай увеличился на пять процентов. Во второй — на десять. И еще на пять — на третий год. Теперь мы применили ту же систему на восточных полях, и она себя оправдала.
Джек просматривал книги, не понимая, почему так раздражен. Ведь его здесь не было. В отличие от нее.
Поход в конюшни перед ленчем должен был вернуть ему утраченное настроение. Но вместо этого он выслушал панегирики, которые пел Клэрис старший конюх, и понял, что та немало знает о его лошадях, коровах, и овцах. Достаточно, чтобы приобрести уважение Кролера, известного женоненавистника. По крайней мере Джек всегда считал его таковым.
После ленча он навестил на кухне Коннимор и кухарку. Узнал рецепт необыкновенно вкусного супа, из спаржи, который, как оказалось, сообщила им… леди Клэрис.
Он изобразил чарующую улыбку и спросил о молодом джентльмене.
— Никаких изменений, — покачала головой Коннимор. — Леди Клэрис велела передать, что придет.
Улыбка мигом исчезла.
— Боюсь, не смогу с ней встретиться. Я собираюсь объехать поместье.
Распрощавшись, он вернулся на конюшню, велел оседлать Челленджера и. галопом помчался в поля. В свои поля. На своей земле. По дороге он молился, чтобы арендаторы не донимали его болтовней о леди Клэрис и ее предложениях.
Господь его молитвы не услышал.
К тому времени как повернуть к дому, Джек уже понимал, как проводит время Боадицея. И хотя внутренний голос твердил, что его инстинктивная реакция на ее действия неразумна — она не пыталась вмешиваться в его дела и ненамеренно заняла его место, — все же самолюбие было уязвлено.
Он отчего-то чувствовал себя униженным.
Нелогично, нерационально и, возможно, чистый идиотизм, учитывая личность Боадицеи, но Джек, как ни старался, не мог избавиться от столь недостойных чувств.
Он свернул на деревенскую улицу и увидел Боадицею, беседовавшую о чем-то с трактирщиком Джедом Батлером. Оба зашли в пивную, и Джек не удержался. Оставив Челленджера во дворе с сыном Джеда, он бесшумно вошел в пивную через боковую дверь. Ни Клэрис, ни Джед его не слышали. Они стояли перед длинной выщербленной стойкой, изучая ее и стену за ней. Джек навострил уши.
— Я думал, что, если разобрать эту стену, можно открыть задний салон. Мы почти никогда им не пользовались. Бетси считает, что там можно подавать еду местным парням. Они не пойдут в обеденный зал, в сапожищах и все такое, да мы им и не позволим. Летом они ставят стол во дворе, а зимой… можно сделать для них уютную столовую. Будет где поесть и выпить.
В продолжение всей его речи Боадицея медленно кивала:
— Думаю, это превосходная мысль, но…
— Леди Клэрис!
Джек и сам расслышал повелительные нотки в собственном голосе. Когда Клэрис и трактирщик испуганно повернулись к нему, он сразу смягчился и кивнул:
— Здравствуй, Джед!
— Милорд, — с поклоном ответил Джед.
Клэрис уже хотела что-то сказать, но Джек стиснул ее руку:
— Прошу простить нас, Джед, мне нужно перемолвиться словечком с леди Клэрис. Во дворе.
Откажись она идти, он бы силой потащил ее, но она немедленно повиновалась, не доставив ему даже этого малого удовольствия.
Он повел ее на задний двор, к трем каменным ступенькам, спускавшимся в сад. Несколько минут они прогуливались среди деревьев, наконец Боадицея остановилась и вырвала руку:
— Лорд Уорнфлит!
— Джек, — резко поправил он и, сжав ее запястье, потянул за собой.
Клэрис тихо охнула, но последовала за ним. Он хотел уйти как можно дальше в глубь сада, чтобы никто их не услышал.
— Если собираетесь и дальше быть со мной, можете по крайней мере звать меня по имени.
— Ч-что?
— Не изображайте невинность: вам это не идет.
— Прошу прощения? — отчеканила Клэрис. — Вы, кажется, тронулись умом?
Они находились в самой середине сада, под цветущими яблонями.
— Пока еще нет.
Он по-прежнему держал ее за руку, их разделяло не более фута.
— Должно быть, вам интересно узнать, что, объезжая сегодня поместье, я постоянно слышал один и тот же припев: «Леди Клэрис предложила!» Леди Клэрис предложила это, леди Клэрис предложила то… Похоже, вы успели сунуть нос во все мои дела.
Клэрис оцепенела от несправедливых обвинений. Лицо ее застыло.
А вот Джек не скрывал раздражения.
— И.теперь, после того как я целый день выслушивал, как вам поют дифирамбы, вдруг оказывается, что вы советуете хозяину, как лучше перестроить трактир! Может, вы не знаете, что настоящий его владелец — я?! И никаких изменений не может быть внесено без моего одобрения…