Пенни пронзительно вскрикнула и выгнулась в его руках. Он легко удержал ее, продолжая двигать ее бедрами, врезаться в ее лоно, упиваться ее грудями… пока она не превратилась в пыль. Солнечную пыль.
Несколько долгих моментов она плавала в голубой выси, сознавая только его… его прикосновения, его… поклонение.
Другого слова для этого не было. Даже сейчас он не искал своей разрядки и старался только продлить и усилить ее собственную. Она не знала способов, но чувствовала результаты, ощущала экстаз, вознесший ее прямо в рай.
И хотя не прошло и нескольких минут, казалось, только через много-много лет она спустилась обратно на землю и оказалась в кольце его рук, крепких и надежных. Он по-прежнему оставался жестким и напряженным в ее лоне.
Она шевельнула головой, нашла его ухо, провела по нему губами и прошептала:
– Положи меня. Возьми сейчас.
Он отстранился, чтобы взглянуть в ее глаза. На какой-то момент их взгляды скрестились. Что он там увидел? Чего хотел от нее?
Она ощущала биение его сердца, чувствовала его напряжение, но в его глазах было не только желание.
Но тут он шевельнулся. Поднял ее, уложил на подушки и рассыпал ее волосы золотистым ореолом. И она вдруг задрожала от ужаса образовавшейся в ней пустоты, пустоты, которую он заполнял, когда был в ней. Только тогда она чувствовала себя цельной. Но его взгляд и руки не покидали ее. Когда он развел ее бедра и навис над ней, пустота превратилась в тянущую боль.
И он наполнил ее.
Облегчение разрешилось тихим всхлипом. И только тогда он начал свою скачку. Неспешную, почти ленивую. Он казался расслабленно-спокойным, когда делал выпад за выпадом, хотя это было совсем не так.
Приподнявшись, она стала гладить его грудь и плечи, безмолвно умоляя о большем. И тогда он вонзился в нее глубже, застонал и подчинился. Лег на нее, и она ни о чем не смогла думать. Ее существование сократилось до них двоих в мягких тенях ее постели. До общего дыхания, стонов, криков, чуда быстрых взаимных переглядываний в темноте. До скольжения тел в танце, исполняемом почти инстинктивно. Она не размышляла, что делать. Просто позволила интуиции управлять собой.
Такое возможно только с ним. Ни мыслей, ни тревог, ни волнений, ни пределов. Она отдает ему себя. Как он отдается ей.
Беззаветно. Безгранично. Безрассудно. Волна поднялась, разбилась и выбросила их на берег. Они судорожно цеплялись за миг, за ощущение, друг за друга.
Лежа на песке, они медленно возвращались к действительности, к земному уюту ее постели. И заснули в объятиях друг друга.
Она проснулась среди ночи, не понимая, что ее разбудило.
И продолжала лежать неподвижно, прислушиваясь к дыханию Чарлза. И не удивилась, что он по-прежнему рядом, спит, положив руку ей на талию.
Луна поднялась высоко. Серебристый свет струился в открытые окна. На полулежал яркий треугольник, так что ей было все видно почти как днем.
Ни малейший шорох не тревожил тишину.
Все казалось мирным. Правильным. Идеальным.
Все как должно быть.
Она чуть повернула голову, чтобы взглянуть на него. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, и крепко спал. Но даже во сне обнимал ее. Вряд ли она сможет соскользнуть с постели, не разбудив его. Или просто его оставить.
То странное выражение его глаз, которое она увидела и почувствовала, словно преследовало ее. Нахмурившись, она попыталась понять, что оно означает. В тот момент она могла быть совершенно уверена, что оба они были не в силах притворяться. Недаром он клялся, что давно уже не способен на притворство в этой сфере. И она достаточно хорошо знала его прошлое, чтобы ему поверить.
Утопая в мягком матраце, она вспоминала подробности сегодняшнего вечера. И улыбалась успеху собственной стратегии.
Но на ум снова пришло это странное выражение.
Ах, все это вздор. Между ними ничего нет, кроме чисто физической привязанности. Обычный роман без всяких нежных чувств ни с той, ни с другой стороны. Тогда, много лет назад, она что-то вообразила себе, то, чего быть не может. Оказалось, что он вовсе не испытывал к ней никакой любви. Они просто были и остались близкими друзьями, любовниками, связанными чувственностью, и ничем больше.
На этот раз она видела все в истинном свете и пошла на этот роман с открытыми глазами. Они будут делить наслаждение и, когда все закончится, по-прежнему будут друзьями. Он уедет, она останется, и каждый пойдет своей дорогой. Но у каждого в душе будут храниться сокровища воспоминаний, а она будет всегда помнить, что он считал ее настоящей женщиной, такой же желанной, как любая представительница ее пола.
На этот раз она знала, чего хочет от него. На этот раз она знала, что получит и что отдаст. На этот раз ее сердце не участвовало в этом чувственном безумии. На этот раз она не ожидала получить его сердце взамен.
Она снова взглянула на его полускрытый подушкой профиль. На щеке уже проросла темная щетина. Волосы тяжелой копной упали на лоб.
И снова на память пришел странный, задумчивый, просящий взгляд.
Он говорил о головоломке, кусочки которой никак не хотят становиться на свои места. Но ей это казалось скорее ниточкой в гобелене, который они оба ткали вместе. Взгляд был доказательством существования этой лишней ниточки, появления которой она не ожидала. Ниточки, не вплетавшейся в картину, которую она создала в мыслях.
Но этот взгляд был настоящим, не воображаемым, не призванным ее отвлечь. Он был нескрываемо беззащитным.
Может, поэтому она и не могла его забыть.
Чарлз проснулся в ту минуту, когда замок на двери спальни щелкнул. Он мгновенно сел и огляделся, сразу поняв, что она тоже не спит.
Ручка повернулась. Замок открылся. Дверь бесшумно распахнулась.
В комнате было почти светло. Зато провал коридора чернел пересохшим колодцем. Все, что он видел, – смутный силуэт. Чарлз выругался и вскочил. Человек бросился бежать.
Чарлз схватил бриджи, натянул рывком, сунул ноги в сапоги. Пенни сидела, прижимая к груди одеяло и глядя в открытую дверь. До них донесся грохот удалявшихся шагов.
– Останься, – бросил он и помедлил ровно настолько, чтобы выхватить ключ из скважины и запереть дверь снаружи. Сунув ключ в карман, он ринулся за темной фигурой, которую успел разглядеть на верхней площадке.
Мужчина съехал вниз по перилам. Чарлз последовал за ним. Неизвестный рвался к передней двери. Засовы должны его остановить. К сожалению, и эта дверь была распахнута.
Чарлз, не веря глазам, выбежал наружу и огляделся. На дорожке послышался хруст гравия… потом – ничего. Живая изгородь надежно спрятала незваного гостя. Он мог скрываться за кустами или давно убежать. Определить точнее оказалось невозможно.