Тот, недоуменно подняв брови, подошел и тут же расстроился, узнав о нездоровье Пенни. Какая неприятность! Разумеется, он должен сопровождать родственницу!
Леди Кармоди великодушно отпустила их, довольная уже тем, что они нашли время приехать и оживили ее весьма скучный прием.
– Я все понимаю, дорогая, – шепнула она, погладив Пенни по руке. – Вы действительно бледны.
– Вам следует хорошенько отдохнуть. Оставьте заботы другим, – прочирикала миссис Кренфилд.
Леди Трескаутик нерешительно огляделась, но все же поцеловала Пенни в щеку и велела Чарлзу позаботиться о ней.
Они как могли быстро покинули собрание. Пенни изображала больную, пока экипаж не выехал на дорогу, подальше от дома. Только тогда она облегченно вздохнула и выпрямилась, удивленно глядя в угрюмое лицо Чарлза.
– Почему нам пришлось уехать?
– Все объясню, когда мы доберемся до Уоллингема.
В других обстоятельствах она бы начала спорить, настаивать на немедленном разговоре, но его тон напомнил, что сегодня с ними третий. Поэтому Пенни сложила руки на коленях и приготовилась ждать. А что еще ей оставалось делать?
Она припомнила озадаченное лицо леди Трескаутик и невольно улыбнулась.
– Что? – сразу насторожился Чарлз.
Она повернулась к нему. Но он смотрел прямо вперед.
– Просто интересно, что будет, когда до них дойдет, что я в жизни не падала в обморок.
Чарлз расслышал в ее голосе веселые нотки и прикусил язык. Нет смысла указывать на то, что все три дамы, знавшие их обоих с колыбели, действительно могли отметить странности в ее поведении, но вместо того, чтобы посчитать нездоровье Пенни притворством, могли предположить совершенно иную причину столь внезапной слабости.
Причину, которая вполне могла стать реальной.
Неужели она начнет падать в обмороки? Пенни? И будет ли она счастлива носить его детей?
Но он еще даже не просил ее выйти замуж. Сказал себе, что нет смысла пытаться понять женскую логику, не говоря уже о том, чтобы предугадать ее ответ, и все же после вчерашней ночи чувствовал совершенно беспричинную уверенность. И идиотскую радость при одной мысли, что она может носить его ребенка.
Он так разволновался, что почти забыл озарение, снизошедшее на него в саду леди Кармоди. Почти. Но не совсем.
Он заехал на конюшню, отдал поводья груму и снял Пенни с сиденья. Они подождали Николаса и все вместе направились к дому.
– Все было не так плохо, как я опасался, – заметил Николас. – По крайней мере они не слишком меня одолевали: скорее просто хотели знать правду, убедиться, что все расслышали верно и не стали жертвой злых сплетен.
– Вы правы, – согласилась Пенни. – Чарлз, почему нам так скоро пришлось уйти?
Вместо ответа он взглянул на Николаса:
– Не могли бы мы переговорить в библиотеке?
– Да, разумеется, – кивнул тот и пошел вперед.
Она взяла под руку Чарлза, с удивлением сообразив, что он напряжен и раздражен, но не на нее. Что такого сделал Николас?
Чарлз вошел последним и закрыл за собой дверь. Николас устроился за большим письменным столом.
Чарлз подвел Пенни к одному из стульев перед камином.
– Садись, – пробормотал он. Она села.
А вот он подошел к камину, обернулся и взглянул на Николаса.
Тот спокойно взирал на него. Привычная маска дипломата уже была на месте. В Пенни росло убеждение, что Николас натворил что-то такое, чего она не заметила.
Когда молчание стало почти нестерпимым, Чарлз резко бросил:
– Скажите-ка мне: вы, случайно, не изображаете здесь мишень?
Лицо Николаса не изменилось, но даже легкий румянец на смертельно белых щеках казался алыми флажками.
– Понятия не имею, о чем вы. Чарлз устало покачал головой.
– Надеюсь, вы лжете лучше, когда обсуждаете торговые переговоры.
– В этих случаях я имею дело с дипломатами, – заявил уязвленный Николас.
– Я, правда, не дипломат, но придется иметь дело со мной. Николас вздохнул и закрыл глаза.
– Мои дела вас не касаются.
– Если эти самые дела имеют какое-то отношение к убийце Джимби Молле и Мэри Маггс, поверьте, очень даже касаются.
– Я не больше, чем вы, знаю о том, кто из этих пятерых убийца, и вообще есть ли среди них убийца, – очень тихо, но отчетливо произнес он.
– Но что он сделал? – не выдержала Пенни. Чарлз раздраженно уставился на нее.
– Бродил туда-сюда на виду у этих пятерых, словно призывал убийцу последовать за ним.
– Не слишком мудро с вашей стороны, Николас, – упрекнула Пенни.
– Здесь вообще нет ничего мудрого, – парировал тот.
– Поверьте, я знаю цену этому человеку, – уговаривал Чарлз. – Вам с ним не сладить.
– Тут вы правы. Мне с ним не тягаться, – кивнул Николас. – Но я ничего не могу сказать о нем определенного. Правда. Я очень рад, что вы здесь: по крайней мере Пенни в безопасности. Но… ни вы, ни я ничего не можем предпринять.
– Хотите сказать, – прищурился Чарлз, – что нужно выждать, пока он не сделает первый шаг?
Пенни поежилась. Давно она не слышала столь вкрадчиво-зловещего тона.
Николас наклонил голову.
Что предпримет Чарлз? Начнет давить, настаивать или… Наконец он кивнул.
– Хорошо, следующая сцена будет разыграна по вашему сценарию. Но помните: в конце концов я узнаю правду.
Николас долго смотрел ему в глаза, прежде чем спокойно ответить:
– Возможно. А возможно, и нет.
Остаток дня в доме царствовало хрупкое перемирие. Чарлза одолевало волнение, поскольку приходилось действовать не на одном фронте. Он оставил Пенни с Николасом в гостиной, а сам пошел поговорить с Норрисом. Когда он вернулся, Николас слабо улыбнулся, но ничего не сказал.
К вечеру все домочадцы так измучились и устали, что по негласному соглашению рано разошлись по спальням.
Пенни и Чарлз нашли наслаждение и утешение в объятиях друг друга. Пенни не давало покоя откровение предыдущей ночи, тот момент, когда оба с поразительной ясностью осознали, что их связывают не только чувственность и чисто физическое влечение. И это что-то осталось, никуда не ушло. Просто ожидало, пока его признают. Пока с ним не начнут считаться.
Но сейчас напряжение, окружавшее их, было настолько велико, что у Пенни не было времени об этом подумать. Да и Чарлз ни о чем подобном не заговаривал, за что Пенни была ему очень благодарна.
Успокоенные, пресытившиеся, они заснули.