– Что ты организовал?
– Патруль. По два человека должны обходить коридоры от первого крыла до второго. Если послать одного человека, злодей просто прикончит его, но пистолетом он воспользоваться не может – слишком много шума. А двоих сразу он не убьет.
– Верно, – вздохнула Пенни. Все казалось таким нереальным. Это ее дом. И по этому дому ходит охрана, чтобы предотвратить очередное убийство.
– Я бы отослал тебя в постель, но предпочитаю оставаться с тобой в одной комнате.
– А я не собираюсь идти спать, – запальчиво возразила Пенни. – Я тоже хочу быть здесь, когда Николас очнется. Интересно, что он скажет.
Чарлз обреченно улыбнулся, но промолчал.
Тут принесли настой Эм, и все выпили по чашечке. Маленький чайник под вязаной грелкой ждал пробуждения Николаса. Лакеи принесли кирпичи, обернутые фетром. Чарлз помогал разместить их в постели. Еще один лакей подбросил дров в огонь. Пенни поблагодарила его и отпустила. Теперь оставалось только ждать.
Часы на камине громко тикали.
Прошел целый час, прежде чем Николас пошевелился.
– Вы в своей постели, – сообщил Чарлз. – Он убежал. Николас нахмурился, с трудом открыл глаза и попытался сесть, но болезненно поморщился.
– Он ранил меня!
– Дважды, – едко бросил Чарлз. – Что это на вас нашло? Наброситься на него в одиночку!
– Я не успел ничего сообразить: все произошло слишком быстро, – оправдывался Николас.
Чарлз вздохнул.
– Что случилось?
– Я сидел в холле и ждал…
– Почему в холле?
– Решил, что он отправится в библиотеку, а с того места, где я сидел, видна дверь библиотеки. Я не думал, что он влезет в окно. Но услышал грохот: он врезался в одну из стеклянных витрин с экспонатами.
– Вот как? И что случилось дальше? Что вы еще помните?
– Я ворвался в библиотеку: он увидел меня и выругался. Но я набросился на него. Мы сцепились и упали. Было так темно… трудно что-то разглядеть, все на ощупь… но тут он ударил меня ножом… и вдруг стало так холодно… Потом я услышал крик, только словно издалека…
– Это был я. Я стоял в дверях.
– Должно быть, я лишился чувств. Что было потом?
– Он бросил нож в меня… Чарлз сурово оглядел Пенни.
– Вернее, в нас. Вместо того чтобы вонзить его в ваше сердце. А потом сбежал.
– Удрал?
– Живая изгородь растет чертовски близко к дому: прекрасный способ улизнуть. А теперь опишите вашего врага как можно точнее.
Николас нерешительно кивнул и попытался сесть. Чарлз помог ему, подложив под спину подушки.
– Вы потеряли довольно много крови, так что день-другой придется лежать. И эти раны будут чертовски ныть, но вам повезло: все могло быть гораздо хуже.
Пенни встала, налила Николасу настоя и вручила чашку.
– Специальный рецепт Эм. Помогает успокоить нервы. Николас с благодарностью пригубил теплую жидкость и снова погрузился в задумчивость.
– Итак? – напомнил Чарлз, снова садясь на подлокотник кресла Пенни.
Николас поморщился.
– Лица я не видел: он обвязался шарфом. Цвет глаз не разглядел в темноте. А кроме того, он нахлобучил шляпу на лоб.
– Не думайте о чертах лица: вы с ним дрались. Как он на ощупь: молодой, старый, сильный, гибкий?
Николас поднял глаза к небу.
– Скорее молодой… но не моложе меня. Сильный… худой.
– А рост?
– Пониже вас. Скорее такой, как я, может, на дюйм-другой выше. А вы? Вы что-то разглядели?
– Не слишком много, но, думаю, можно вычеркнуть из списка Суэйли и Ярроу. Судя по нашим наблюдениям, Суэйли настоящий коротышка, человек сложения Ярроу не может двигаться так проворно. Я согласен с вами: он молод, моложе вас или меня и строен, хотя последнее еще не точно. А теперь подумайте: он выругался, когда вошел в комнату. Он говорил с акцентом?
– Ругался еще до того, как меня увидел: похоже, его обозлило такое количество коробочек для пилюль.
– И что?
– Боже. Какой я кретин… он говорил по-французски… бегло… и… знаете, когда работаешь с людьми, которые объясняются на многих языках, понимаешь, что на каждом языке они говорят по-разному. Я даже представить не могу, как бы это выглядело на английском.
– Значит, Кармайкл, Фотергилл или Жерон.
– Но, судя по тому, что вы утверждали раньше, Фотергилл и Кармайкл вряд ли способны на убийство, – заметил Николас, отдавая Пенни пустую чашку. – И он прекрасно говорит по-французски.
Чарлз покачал головой:
– Не слишком на это надейтесь. Я тоже прекрасно ругаюсь по-французски. Что же до остального, «вряд ли» – это еще не окончательные выводы. Так что все трое – по-прежнему подозреваемые.
Николас замолчал.
Пенни смотрела на Чарлза. Судя по виду, он явно взвешивал возможности. Придумывал и отбрасывал версии. Размышлял, как бы узнать больше. Наконец, он встал.
– Николас, когда вы собираетесь объяснить, что происходит?
Но Николас еще плотнее сжал губы.
– Поймите, – продолжал Чарлз, – если бы я не решил спуститься вниз и проверить запоры на дверях и окнах, просто не успел бы отвести его смертельный удар, который наверняка бы оборвал вашу жизнь. И я говорю это не потому, что ожидаю услышать благодарность. Просто хочу, чтобы вы поняли, как это серьезно. Этот человек уже совершил два убийства и не задумается сделать то же в третий раз. У него нет никаких сомнений. Третьей жертвой может стать любой. Фиггс, например: она обрабатывала ваши раны. Или Эм, которая варила настой. Норрис. Пенни.
Его голос становился все холоднее. И когда он назвал ее имя, Пенни, хоть и предчувствовала, что так будет, едва сдержала дрожь.
Николас упорно рассматривал свои руки, лежавшие поверх одеяла, и молчал. Чарлз продолжал тем же ледяным, осуждающим тоном:
– По вашему мнению, он должен был прийти в библиотеку. Так оно и вышло. Там он ругался из-за коробочек для пилюль. Я прав, предположив, что коробочки для пилюль должны быть частью его цели?
– Д-да, – выдавил Николас и, закрыв глаза, откинул голову на подушки.
– Полагаю, вы так решили, потому что он встречался с Мэри: она убирала внизу и заодно вытирала пыль в библиотеке.
По-прежнему не открывая глаз, Николас кивнул. Чарлз уставился на Пенни и одними губами продиктовал, что она должна сказать. Пенни выпрямилась.
– Николас, мы знаем о коробочках для пилюль в тайнике. Николас дернулся: