Цепочка, протянувшаяся между ними, та эмоциональная общность, ставшая каким-то образом составной частью их слияния, по-прежнему оставалась нетронутой и очень реальной. Сначала она была потрясена и шокирована тем, что именно он, единственный из всех мужчин, может так смело открыться перед ней. Тот первый момент, почти непереносимый в своей напряженности, застал ее врасплох, на миг лишив уверенности в себе. Теперь, однако… ей нужно узнать больше, понять природу этой связи, посмотреть, куда она ведет и что означает.
Он хотел ее не только физически, но и на каком-то более глубоком, более эмоциональном уровне. Именно это и передавала их связь, передавала самим своим существованием: Пенни видела вплетенные в нее желание, жажду, томление.
Она понимала, что подделать такие эмоции невозможно. Но он никогда не проявлял их раньше, по крайней мерее ней. Впрочем, Чарлз – человек крайне скрытный и может изобразить все, что угодно, – это часть его шпионских талантов. Но она чувствовала, что он хочет ее, что искренне нуждается в ней. Вот только не могла понять причин этого. Что дало толчок подобным эмоциям?
Одно она знала точно: в двадцать лет он не хотел ее. Не нуждался так сильно, как сейчас. Она была права, утверждая, что годы изменили его. Ушло поверхностное, наносное, и теперь перед ней был человеке характером сложным, утонченным, глубоким, с сильной волей и решимостью, умевший контролировать и управлять собой.
Но что заставляет его хотеть ее сейчас? Чем она так привлекает его?
Мысли лениво бродили в голове, пока не подкрался сон.
На следующее утро Николас, лежа в постели, дожидался визита доктора Кентона, которого вызвала Пенни, несмотря на все протесты раненого. Когда Николас попытался апеллировать к Чарлзу, ожидая его мужской поддержки, тот стоически встретил его взгляд и промолчал.
Что же, ничего не поделать, если придется вытерпеть и осмотр доктора, так тому и быть.
Они оставили Николаса, все еще слабого и капризничавшего, и спустились вниз. Чарлз надеялся, что скука и ничегонеделание так сильно подействуют на раненого, что он заговорит скорее. Иначе этот день пройдет зря.
Все утро Чарлз писал отчеты: первый, Далзилу, был отправлен с курьером, второй, более подробный, – Калверу с рассказом о нападении на Николаса, был поручен Норрису.
Калвер, конечно, будет шокирован, примется сетовать, но постепенно успокоится и погрузится в книги. Его реакцию предсказать легко. Не то что других участников игры.
Как только отчеты были отправлены, других дел не нашлось. Доктор Кентон приехал и уехал, мрачно отметив, как повезло Николасу, что нож не задел жизненно важных органов. Похвалив мази Эм и повязки Фиггс, Кентон заявил, что раненый нуждается только в постельном режиме.
Проводив Кентона, Чарлз обошел дом. Пенни все еще беседовала с Фиггс. Чарлз зашел в библиотеку, откуда уже были убраны осколки, и спустился вниз, не находя себе места. Как все это знакомо: в предчувствии битвы терпение никогда не было его сильной стороной.
И все же битва начнется не сегодня. Весь дом настороже, постоянно ожидая неприятностей. И хотя французский агент вполне может сделать им сюрприз, вернувшись сегодня ночью, Чарлз был уверен, что этого не произойдет. Скоро, да, но не сейчас. Подождет, пока они немного расслабятся и потеряют бдительность.
Чтобы убить время, Чарлз прошелся вдоль живой изгороди, любимого места укрытия злодея. Он оказался прав, когда не погнался за преступником ночью. Кусты и деревья старые и слишком густые, и различить что-то во тьме просто невозможно.
Он вышел на свет и увидел на террасе Пенни. Та помахала рукой, спустилась со ступенек и направилась к нему.
Они встретились посреди газона. Пенни, улыбаясь, взяла его под руку и стала рассказывать о том, как восприняли слуги вчерашнее происшествие, об их решимости отразить нападение неизвестного злодея, посмевшего вторгнуться в их владения.
Чарлз оглянулся на дом. Похоже, Николас в полной безопасности: уж слишком много у него защитников. Пусть хорошенько подумает. А сам Чарлз хочет, чтобы Пенни была рядом: это ее займет. Известия из Лондона могут прийти в Эбби только во второй половине дня.
– Если я не уберусь отсюда, начну третировать Николаса, – вздохнул он. – Почему бы нам не устроить пикник у стен замка? Я не был там много лет.
Глаза Пенни радостно блеснули.
– Иди за лошадьми. Я прикажу сложить припасы в корзину для пикника и переоденусь. Встретимся у конюшни.
Он позволил ей уйти. Забыв об усталости, она заспешила к дому. Прошлой ночью они почти не спали, не говоря уже о том, как вымотало ее нападение убийцы. Может, Чарлз и привык к такому, но и она держится неплохо.
Лучше, чем большинство женщин, но Чарлз всегда знал, что внешне хрупкая фигурка скрывает стальной стержень.
А теперь им лучше отвлечься.
Ровно в полдень они достигли руин замка Рестормел, картинно возвышавшихся над долиной Фауи. Отсюда открывался вид на поля, реку, дальние холмы и море. Любимое место пикников для всех семейств в округе. Но сегодня они были здесь одни.
Выстроенный норманнами из местного серого камня замок был редкой конструкции – абсолютно круглый. С годами внешняя стена обрушилась, и они перебрались по сухому рву во внутренний двор, место, где время было не властно.
Они спешились и переглянулись. Дети со всей долины часто играли здесь: руины давали волю воображению. Привязывая Домино к торчавшему из стены кольцу, Чарлз вспоминал, как дрался с братьями на деревянных мечах и их возбужденные голоса эхом отдавались от стен. Родители и сестры смотрели на них с верхних укреплений, смеялись, хлопали в ладоши и подбадривали мальчишек.
Пенни тоже бережно хранила собственные воспоминания, счастливые моменты, выпавшие ей на долю. Она вручила поводья Чарлзу и огляделась.
– Оставим пока корзину и погуляем по укреплениям.
Он кивнул и, взяв ее под руку, повел по ступенькам в пустой зал, откуда они вышли на стену.
Пенни остановилась и оглянулась.
Все, как она помнит. Все те же великолепные виды.
Ветер хоть и прохладен, но мягок и несет обещание лета, воздух чист и свеж. Солнце теплое, но не жаркое. Белые комочки облаков рассеяны по синему небу. Идиллическое место, утешение для души.
– Не знаю почему – начала она, заправляя в узел прядки волос, – но чувствую, что злодей, кем бы он ни был, здесь не появится. Просто не сможет существовать в таком месте.
Чарлз осторожно сжал ее руку, и они медленно пошли вперед. Он всегда считал, что это одно из волшебных мест, о котором рассказывают на ночь няни. Место на границе реального и волшебного миров.
Она вздрогнула, но не от страха. От удовольствия.
– Зачарованное место, да, ты прав. Но мне оно никогда не казалось зловещим. И о привидениях я не думала.