– Да, наверное, потому, что здесь не было ни кровавых сражений, ни подлых измен. Все, как ты говоришь. Место просто существовало, но ничего плохого здесь не случалось.
Отмечая различные вехи, они неспешно обошли замок. Снова приблизились к залу. Слева, на другой стороне реки и немного к юго-востоку, лежало Эбби. Уоллингтон-Холл находился справа, чуть дальше, скрытый огромным зубцом стены.
– Где мы поедим? – спросил Чарлз.
Пряча улыбку, она последовала за ним по крутым ступенькам.
Они расстелили коврик под деревом, выросшим на краю пересохшего рва. Здесь ветер дул не так сильно. В этом оазисе комфорта они и принялись за те деликатесы, которые сложила в корзину Эм. Тут была бутылка вина, бокалы положить забыли. Пришлось пить из горлышка. Они, смеясь, передавали друг другу бутылку, и ничто не нарушало очарования этого дня.
Когда Чарлз уничтожил пирог с дичью, испеченный миссис Слаттери, и оба дружно съели миндальный торт кухарки, вино подошло к концу. Они сложили остатки в корзинку. И вместе пошли во двор, Чарлз приторочил корзину к седлу, и Пенни протянула ему забытый коврик.
– Для курьера еще слишком рано? Он еще не добрался до Эбби?
– Вряд ли, – покачал головой Чарлз.
– В таком случае давай немного побродим. Все, что угодно, лишь бы продлить их пребывание в этом месте, убежище от окружающего мира, где нет ни злодеев, ни убийцы, куда не может проникнуть измена.
Вместе они переходили из помещения в помещение, вспоминая случаи из детства, смеясь над забавными проделками.
Они как раз оказались в оружейной, когда Пенни случайно взглянула в бойницу и остановилась:
– Чарлз?!
Он мгновенно оказался рядом.
– Посмотри. Это не Жерон?
Крохотная фигурка на лошади трусила по дороге к Лостуителу. Это действительно оказался Жерон в плаще с капюшоном.
– Он один, – пробормотала Пенни.
– Интересно, где он был?
– Этот плащ… ты сохранил лоскуток, отсеченный вчера ножом от одежды злодея. Нельзя ли проверить, у кого из них порван плащ?
– Это совершенно не обязательно: ответ – ни у кого.
– Потому что он избавился от одежды.
– Разумеется. И в такое время года это вполне естественно. Что же… Жерона мы упустили. Пойдем дальше.
Они заглянули во все помещения. Над некоторыми еще сохранилась крыша, другие оказались во власти природы. Наконец, они оказались в дамском соляре. Эта комната была залита солнцем почти весь день. Крыша осталась нетронутой. Множество узких вертикальных окон имели такую оригинальную форму, что снаружи походили на одно большое, разделенное несколькими переплетами и пропускающее в комнату золотистый свет. Как обычно, комната имела приветливый вид. Пенни ступила на каменное возвышение, чувствуя, как тепло проникает сквозь подошвы ботинок. Подойдя к окну, она выглянула наружу.
– Когда-то я сиживала здесь, воображая себя госпожой Рестормела, ожидающей возвращения мужа с охоты или погони за бандой разбойников.
Чарлз встал за ее спиной, обнял за талию и прижал к себе. Как чудесно – просто стоять, чувствуя его опору и силу.
Она откинула голову на его грудь, закрыла глаза и хотела дать волю чувствам, как ощутила, что он насторожился. Пенни встрепенулась и сразу увидела, в чем дело. На этот раз через поле шел Фотергилл, направляясь на запад.
– Должно быть, наблюдал своих птичек. Чарлз что-то проворчал.
– По крайней мере он идет в противоположную от нас сторону.
И значит, не потревожит их в этом благословенном месте.
Пенни улыбнулась. Она без труда поняла, какое направление приняли мысли Чарлза.
Фотергилл быстро исчез из виду. Они одни и в полной безопасности. Воспоминания и вопросы отошли на второй план. А вот возможности… манили.
Она слегка покачнулась и ловко повернулась лицом к Чарлзу. Тот поднял брови, когда она положила руки ему на плечи.
– Так о чем ты еще думала, когда сидела тут много лет назад? – заговорщически спросил он.
Она чуть нахмурилась, но не сводила с него глаз, гадая, неужели посмеет… и решила, что да. Посмеет!
– Я думала о нас.
– О нас? О тебе и обо мне?
– Именно. О том, как ты, наполовину француз и наполовину норманн, похож на своего предка, пришедшего сюда с Завоевателем.
Кажется, он прочел ее мысли, но еще не совсем уверен…
– И конечно, – продолжала она, – я норманнка, с кровью викингов, и этого вполне достаточно, чтобы заинтересоваться франко-норманнским лордом. Не согласен?
– Как франко-норманнский лорд? Определенно согласен, – кивнул он, сжимая руки и нагибая голову.
Прежде чем она успела его остановить, он накрыл ее губы своими и показал, как далеко простираются его интересы. На секунду приливная волна желания угрожала унести ее до того, как она вспомнила свою цель: слишком силен был жар, слишком соблазнительны ласки языка, слишком крепки поцелуи.
Пришлось дернуть его за волосы, чтобы он поднял голову. И встретить его вопросительный взгляд.
– Разве ты не хочешь узнать, о чем я еще думала? – задыхаясь, пробормотала она.
Он замер. Не застыл, что делало его похожим на хищника, лежавшего в засаде абсолютно неподвижно, чтобы не спугнуть жертву. Просто остановился на секунду, глядя ей в глаза. И от этого взгляда ее сердце сильно забилось. Он уже хотел что-то сказать, но вдруг… заколебался.
Она ощутила это колебание, как натянутые поводья, удерживавшие его от решительного шага. Склонив голову, она изучала его лицо. Долго. Прежде чем обронить:
– Что?
Он закрыл глаза.
– Не знаю… посмею ли.
Чарлз? Способен чего-то не посметь? Она едва верила ушам.
И, словно спохватившись, он открыл глаза и уставился на нее, безмолвно умоляя не высказывать свои мысли. Настала ее очередь вопросительно взглянуть на него. Чарлз тяжело вздохнул и прижался лбом к ее лбу.
– Я не хотел ранить тебя. Не знаю, что ты собиралась сказать, но… – Он резко поднял голову и взглянул в ее глаза. – Но ты ведь знаешь, что твоя близость лишает меня рассудка!
Она не сразу поняла то, что он сбивчиво пытался ей объяснить.
– Чарлз, – укоризненно начала Пенни, – ты не ранил меня. И никогда не мог ранить.
Он открыл рот, но она перебила его:
– Да, все в порядке, если не считать того раза, что было неизбежно, как ты уже должен был понять… но я не держу на тебя зла и хотела бы, чтобы ты обо всем забыл.
Особенно если его чувствительность помешает тому, что у нее на уме.