Лола прослезилась. Несмотря на все ее старания, попугай у них был дурно воспитан, мог обозвать разными словами под горячую руку или просто так, из чистого хулиганства. Сейчас, однако, в его голосе звучала настоящая нежность, а это дорогого стоит.
Лола скинула туфли и босиком направилась на поиски остальных домочадцев. Маркиза дома не было – наверное, колесит по городу, стремясь выяснить побольше о своих конкурентах.
В гостиной было пусто. Из кухни, громко позевывая, вышел кот Аскольд. Пока Лолы не было, в доме включили паровое отопление, и теперь кот блаженствовал, подремывая возле батареи. Увидев Лолу, Аскольд приветственно мурлыкнул и подошел потереться. Он потрогал ее ноги левым боком, потом правым, потом потерся пушистой щекой, посчитав, очевидно, что черная шерсть на черных джинсах будет не слишком заметна.
Лола наклонилась и подняла кота на руки, сделав явственное усилие, потому что раскормленный котяра весил страшно сказать сколько. Аскольд прикоснулся к ее щеке розовым носом и запел на ухо Лоле о том, как он рад ее появлению и как мило они теперь заживут все вместе.
На строгого и независимого Аскольда редко находили приступы такой сентиментальности, поэтому Лола снова прослезилась.
Однако счастье ее было неполным, потому что не было рядом ее любимца, ее золотка, ее дорогого Пу И. Лола аккуратно, стараясь не делать резких движений, ссадила кота на кресло и побежала к себе в комнату, вскрикивая с непритворным волнением:
– Пуишечка, детка! Где же ты? Мама пришла!
Песик нашелся на кровати. Шелковое покрывало цвета раскрывшегося шиповника было все смято и испещрено следами маленьких лап. Было очевидно, что песик проводил здесь все свободное время, пока Лолы не было дома. В другое время Лолу бы расстроило такое отношение к покрывалу, ведь она провела много времени, декорируя собственную спальню, но сегодня ей было совершенно не до этого. Душа ее пела от радости, что она наконец-то дома и можно выбросить дурацкий парик, в котором она изображала чужую жену, вернее, вдову, и вообще забыть Земфиру Ипатову как страшный сон.
– Дорогой, ну поцелуй же меня! – произнесла Лола, и можно смело сказать, что редко какой мужчина получал вместе с просьбой такую порцию нежности в голосе.
Но при чем тут мужчины? Весь свой нерастраченный запас нежности Лола вложила в крошечного чихуахуа. Просто удивительно, как этот запас поместился в собачку таких размеров!
Однако песик вовсе не спешил заключить блудную хозяйку в свои объятия. Он по-прежнему молча лежал на кровати и даже не повернул голову.
– Пуишечка! – Лола обогнула кровать и забежала с другой стороны. – Ты не заболел?
Пу И фыркнул и отполз от Лолы на другой конец кровати, да еще с таким оскорбленным видом, что до Лолы кое-что дошло.
– Пу И! – Голос звучал строго, как удар хлыстика. – Немедленно объяснись! Что с тобой происходит? Чем это ты недоволен? И смотри в глаза, когда с тобой разговаривают! Тоже еще взял моду – задницей поворачивается!
Лола была очень рассержена, оттого и употребила резкие выражения применительно к своему ненаглядному песику. Она прекрасно изучила характер своей собаки и сразу поняла, что в данном случае он не болен, не объелся ореховым печеньем, не обруган грубым попугаем и не расцарапан котом, он просто дуется на свою хозяйку.
В ответ на Лолины крики песик не спеша повернул голову.
«Вот ты как? – прочитала Лола в его глазах. – Сама исчезает из квартиры неизвестно на сколько, даже не предупредив, бросает несчастную собаку на произвол судьбы, а потом является и сразу же с порога начинает орать!»
– Нашел время выяснять отношения! – возмущенно ответила Лола. – Я же не просто так гуляла, я занималась делом.
«Рассказывай»! – зевнул Пу И и отвернулся.
– Вот хотела тебя познакомить с очень милой собачкой, а теперь не стану этого делать! – заявила Лола и ушла в ванную.
Маркиз ехал вслед за черной машиной, в которой находилась конкурирующая парочка. Те самые люди, которые так здорово подпортили ему жизнь в последнее время, которые перехватили у него два заказа и думали, что перехватывают третий, те самые, из-за кого он пережил много неприятных минут, те, из-за кого рисковала Лола.
Леня понял, что терпение его лопнуло и что он жаждет разобраться с ними буквально сегодня же, не откладывая дело в долгий ящик.
Черная машина проводила Лолу до отеля «Медный всадник», затем водитель постоял немного и поехал. Леня в своем микроавтобусе тронулся за ними. Пришлось держать дистанцию, он опасался, что глазастая девица заподозрит неладное.
Немного покружили по городу, потом черная машина остановилась возле Летнего сада, водитель – губастый мужик с оттопыренными ушами – вышел и направился к воротам. Девица пересела на водительское место и уехала. Леня подумал немного и решил не преследовать девицу – кто угодно заподозрит неладное, если полдня за ним по городу будет мотаться микроавтобус с надписью «Телефонные сети».
Следовало проследить за мужчиной, но для этого замаскироваться, потому что скорее всего он может знать Маркиза в лицо.
В считанные секунды Леня освободился от комбинезона, натянул серенькую скромную курточку, потом пошарил в спортивной сумке, которую прихватил с собой утром. Некогда было наводить тщательный грим, да это и не нужно, поскольку интуиция подсказывала ему, да и Лолка говорила, что мужик с оттопыренными ушами – полный олух и что без своей шустрой девицы он ничего не стоит, и держит она его на мелких работах, да еще за то, что очень уж хорошо копирует чужие голоса. Так что Леня натянул седой парик и наскоро навел несколько морщин под глазами и у крыльев носа. Он представил, как презрительно сморщится Лола, увидев такую халтуру, но мысленно махнул на нее рукой. Нашлась в сумке и поношенная кепка, и серый клетчатый шарф. Леня прихватил еще палочку и пошел вслед за лопоухим по дорожке Летнего сада, сгорбившись и слегка подволакивая ногу.
Объект слежки он обнаружил довольно скоро. Тот сидел в боковой аллее в обществе немолодой женщины весьма пристойного вида. Одета она была скромно, но очень аккуратно, обувь тщательно вычищена. У колен ее стояла хозяйственная сумка на колесиках. Леня захромал сильнее прежнего и утомленно опустился на соседнюю скамью. Потом поплотнее закутался шарфом, натянул кепочку на нос и только тогда отважился повернуть голову.
Его предосторожности были совершенно излишни, поскольку двое на соседней скамейке были увлечены разговором. Тем не менее он все-таки развернул газету, удачно брошенную на скамейке.
– Ох, Витенька, – взволнованно говорила женщина, – как-то у меня на душе неспокойно. Вроде бы что-то плохое я делаю…
– Да брось ты… – лениво протянул лопоухий голосом артиста Караченцова. – Попусту голову не забивай… Ничего в этом страшного нету.